Новая пташка для владыки (СИ) - Варя Светлая
— Я вернул ее на место, — сказал Таэрлин, — в покои Изоры. Пусть там и остается. Об остальном я позабочусь, больше ты Изоре ничего не должна.
Он перевел взгляд на реку и сделал едва уловимое движение головой. Над рекой тут же появился мост, прозрачный, будто сделанный из стекла.
— Вброд ты ее никогда не перейдешь, Рикар знал об этом, — сказал Таэрлин, повернувшись к Эллин, — на другом береге увидишь тропу. Иди по ней и придешь к священному огню. Сразу за ним — дорога. Она и выведет тебя в город.
Лодыжку обожгло. Девушка посмотрела на нее и обомлела. Татуировка со знаком владыки исчезла. Эллин изумленно перевела на него взгляд. Сейчас он смотрел на нее так, как смотрел в тайном месте: тепло и ласково.
— Ты…отпускаешь меня? — просипела Эллин.
Таэрлин сжал губы.
— Давно пора, — произнес он, глядя ей прямо в глаза, — тебя отпустить. Иди, Эллин.
Она замерла.
«И это все? — думала она, — так просто? Почему я не чувствую радости?»
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Эллин хотелось его обнять. Как глупо! Он так долго мучал ее! И все же…На губах был горький привкус расставания.
Эллин с трудом оторвала от него взгляд и пошла к мосту, прямо и уверенно.
— Эллин!
Она обернулась. Гораздо быстрее, чем следовало. И почувствовала гораздо большую радость, чем надо.
Таэрлин стоял в трех шагах от нее, мрачный, и сурово смотрел на нее.
— Ты кое-что забыла, — он щелкнул пальцами, и в его руках возникла скрипка. Ее старая, отцовская скрипка. Таэрлин протянул ее Эллин. Несколько секунд Эллин стояла в нерешительности, а затем схватила скрипку и побежала к мосту. Вперед, не оглядываясь! Потому что если она оглянется, если посмотрит на него еще миг, то потеряет голову.
Хотя, кого она обманывает? Уже потеряла. Главное сейчас — сохранить свободу. И гордость. А поплачет она потом.
30
Эллин бессмысленно шла вперед, отгоняя мрачные обрывки мыслей. Шкатулки теперь не было — он забрал ее. Врал ли он, говоря, что Эллин умерла бы, уничтожив ее? Что-то подсказывало, что нет, не врал. Значит, Изора знала, что девушка умрет и желала ей смерти. Почему? Что в шкатулке? Как теперь быть? И как освободить Нэлу?
Владыка отпустил ее. Раз за разом она повторяла эти слова. Отпустил.
Она не могла не думать о нем. Она проклинала его, проклинала охотника, проклинала саму себя. Нужно просто идти вперед, думала она, и совсем неважно, что было раньше, когда она носила другое имя. Она не хотела вспоминать, не хотела чувствовать.
«Нужно помнить, что он со мной сделал, — говорила себе Эллин, глядя прямо перед собой, — что он сделал со всеми нами. Он чудовище!»
А она была в него влюблена. И ненавидела одновременно. Раньше она думала, что такое невозможно. Но теперь все смешалось и запуталось.
Впереди виднелся еловый лес, к нему вела узкая тропа. Про нее и говорил Таэрлин. Осталось совсем немного. Эллин глубоко вздохнула и пошагала дальше.
Путь оказался длиннее. Вскоре запах сменился, запахло сосновыми шишками и палой листвой. Впереди что-то мерцало.
Священный огонь, несмотря, на свое название, был совсем маленьким. Он трепыхался на каменном постаменте, и даже легкий порыв ветра мог его затушить. Эллин в нерешительности остановилась и перевела взгляд на мешочек. В нем лежали найденные ею ключи. Печать, статуэтка, зеркальце. Связанные с владыкой и с каким-то проклятием.
Взяв их с собой, Эллин думала, что сможет как-то разгадать тайну, секрет владыки. Но теперь вдруг поняла, что нет. Не хочет. Она слишком устала, и, откровенно говоря, боялась. Хотя сама толком и не знала, чего. Ее вдруг посетила простая идея. Она раскрыла мешочек и вытащила предметы.
Печать. Статуэтка. Зеркальце.
«Я уничтожу их, — подумала Эллин, — уничтожу и дело с концом. И гори оно все огнем».
Да, уничтожит, а потом ступит на эту дорогу и уйдет в город. Навсегда.
Она занесла предметы над мерцающим огнем и на миг застыла, засомневавшись. Может, все же попытаться узнать? В голове проносились воспоминания последних лет. Отец, таверны, похищение, ласковая улыбка Ардела… И зал непокорных.
Эллин резко вскинула голову. Нет! Она не хочет раскрывать тайны владыки и этих предметов, она ничего не хочет знать! Лишь свободы, свободы и забвения она желает.
Девушка подняла руку и швырнула предметы в огонь. Пламя затрещало, синий цвет огня сменился на красный. Стало жарко. Но предметы не горели. Вдруг раздался женский смех. Он доносился отовсюду. Эллин испуганно огляделась. Никого поблизости не было.
— Ты думала, что это будет так легко? — раздался властный женский голос сверху, тот самый, из снов, — если желаешь освободиться, то пройди мое испытание до конца, жрица. И верни свои воспоминания.
Перед Эллин возникла стеклянная дверь. На ней мерцали символы — такие же, что были некогда вытатуированы на ее лодыжке.
Эллин почувствовала, что так и должно быть. Она должна была появиться здесь и войти в эту дверь. Если хочет стать по-настоящему свободной. Девушка посмотрела по сторонам, глубоко вздохнула и решительно открыла дверь. Она сама не заметила, как предметы, брошенные в огонь, снова оказались в мешке в ее руках.
***Вокруг стояла кромешная и вязкая тьма. Вспыхнула
