Двое для трагедии. Том 1 - Анна Морион
– Мне больше нравится: «Умные думают одинаково».
– Когда ты разговаривал с Маришкой, отец рассказывал мне о том, что у него в молодости тоже был такой период самопознания…
– И он размышлял над вопросом: откуда взялись вампиры? – перебил меня он, видимо, отец рассказывал об этом и ему.
– Точно. Так что, тебе нужно дать Оскар в номинации «Лучший лгун вечности».
Маркус ухмыльнулся и сделал вид, будто действительно получил Оскар и теперь благодарил всех, со слезами на глазах.
– По тебе плачет большая сцена! – со смехом заметил я.
– Да, мои таланты пропадают зря, – скромно отозвался брат. – Как насчет партии в бильярд?
Я кивнул, и мы пошли в бильярдную, подшучивая друг над другом и дурачась.
Глава 25
– Что с экзаменами? – спросила мама, когда вечером я разговаривала с ней по телефону, в тот же день, когда ко мне так нежданно приехал Седрик.
– Начинаются этого понедельника, – ответила я. – В принципе, все экзаменационные дисциплины у меня в порядке, так что, сдам, надеюсь, хорошо.
– Мы с отцом тоже надеемся. Мы уже так соскучились по тебе и ждем, когда ты приедешь!
«О, черт!» – пронеслось в моей голове.
Полная счастья и любви к Седрику, я совсем забыла о том, что после сдачи экзаменов, мне необходимо было уехать из Праги: начинался туристический сезон, и хозяйка моей квартиры летом всегда сдавала ее за тройную цену иностранным туристам. Но как я хотела хоть раз остаться в Праге на все лето! Ведь здесь останется Седрик, и я надеялась провести это время с ним! Но этого не случится: Седрик хотел оплачивать за меня квартиру, и не только этим летом, а весь год, но я не желала перекладывать на него свои проблемы и твердо отказалась от его галантного предложения.
– Да, я знаю, но хочу провести это лето в Праге, – сказала я маме, отчаянно надеясь, что она поймет и уступит мне.
– В Праге? Но где ты будешь жить?
– У меня будет летняя стипендия, – сказала я, очень кстати вспомнив об этом.
– Твоя стипендия не покроет и половины расходов! Вайпер, ты что? Летняя Прага – слишком дорогое удовольствие, и ты сама знаешь, как повышаются цены!
– Но ведь я могу работать.
– Кем?
Я задумалась: какую работу мне можно было бы найти, имея неполное высшее образование и учитывая, что у меня был совсем небольшой опыт работы в сфере обслуживания?
– Я могу работать официанткой, – твердо сказала я. – Летом они как раз хорошо получают. И не забывай о чаевых! Туристы всегда…
– Ни в коем случае! Ты слышишь? Я запрещаю тебе это! – грозно перебила меня мама. – Официанткой! Вот, что выдумала!
– Почему ты так категорична? – удивилась я, не понимая ее бурной реакции на мое заявление.
– Девочка моя, не будь наивной! В приличное кафе или ресторан тебя не возьмут: чтобы там работать, нужно пройти специальные курсы. Там работают только опытные, знающие свое дело люди, а тебя – простушку-провинциалку не возьмут даже мыть посуду! А чтобы ты работала в какой-то забегаловке или, не дай Бог, в баре… Об этом и речи быть не может!
– Тебе не кажется, что ты абсолютно не даешь мне выбора? Мне двадцать два, точнее, уже двадцать три! А ты, до сих пор, считаешь меня ребенком и решаешь все за меня! – возмутилась я.
– Вайпер, что это за разговоры? Хотя, я знаю, что тебя так манит к Праге – твой парень! Это он просит тебя остаться? – недовольно спросила мама.
– Седрик ни о чем меня не просил. Я сама хочу остаться! – солгала я.
– По какой причине?
– Хочу получить опыт работы и заработать денег! У меня есть руки, и я хочу и могу работать! – настаивала я.
– Все это ты сможешь получить и в Брно. Хочешь работать летом? Пожалуйста, я сегодня же найду для тебя работу!
– Мама, я хочу остаться в Праге! – твердо сказала я.
– Ты не оставляешь мне выбора, – ледяным голосом ответила она. – Я зову отца.
– Оставь папу в покое! – недовольно воскликнула я.
Мама знала о том, какое влияние имеет на меня отец, и, не добившись своего, шла к нему и заставляла его переубедить меня. И это всегда работало.
Я села за стол и машинально ждала, когда мама передаст трубку отцу: наверно, он был в своем маленьком рабочем кабинете и писал очередную научную работу.
– Вайпер? – услышала я голос отца.
– Да, привет, пап, – ответила я, предполагая, что он будет ругать меня. – Мама все уже тебе рассказала?
– Да. Ты действительно хочешь остаться в Праге? – спросил он.
По его усталому голосу я поняла, что этот разговор явно был ему не по душе.
– Да, очень хочу. Папа, я ни разу в жизни не была в Праге летом! После летних экзаменов я сразу уезжаю домой, но хочу остаться, хоть раз, – мягко сказала я, жалея отца: мне было обидно оттого, что мама вновь потревожила его по пустякам.
– Я понимаю. Но ты можешь сказать мне правду? Это из-за Седрика?
– Я бы хотела провести лето с ним, – призналась я. Я не могла лгать отцу.
– Ну, что я могу поделать. Оставайся, если хочешь, я понимаю – юность, любовь. Не волнуйся за нас: мы будем скучать по тебе, но, возможно, ты приедешь к нам хоть на неделю? Когда тебе будет удобно, конечно, – тоже мягко сказал отец.
«Ну, зачем он это говорит?» – Я закрыла глаза ладонью: меня объяли муки совести.
– Да, кстати, мы с мамой затеяли ремонт на кухне и надеялись на твою помощь. Но мы сами справимся. Не думай, что я говорю это, чтобы поддеть тебя. Поверь, я понимаю тебя. Я сам был молод. Не волнуйся – с мамой я поговорю.
– Я тоже понимаю, что ты говоришь все это лишь из-за любви ко мне, и соглашаешься на Прагу тоже… – Я глубоко вздохнула.
Я чувствовала себя неблагодарной дочерью, которая променяла своих родителей, живущих только ради нее, на своего парня.
– Ты не обязана ехать домой… – начал отец, но мама перебила его, крикнув в телефон: «Вайпер, приезжай домой, мы тебя ждем! Видишь, что придумала, – Прага!».
– Я приеду, – твердо сказала я отцу. – Скажи маме, что она своего добилась, – я приеду! А тебе спасибо за понимание.
– Когда тебя ждать? – вновь послышался в телефоне голос мамы. – Я приготовлю все твои любимые блюда, и мы отметим окончание твоего третьего курса!
– Потом позвоню! – Я отключила звонок. Поведение мамы покоробило меня.
Теперь вместо того, чтобы быть с Седриком не только после учебы, а проводить целые дни, эти прекрасные летние каникулы с ним, я должна была на все лето похоронить себя в Брно. Эта мысль ужасно расстраивала и даже раздражала меня.
Ночью мне не спалось, и на меня вдруг напало сильное желание нарисовать для Седрика рисунок. Хотя «рисунок» – громкое слово, ведь рисование не было
