Екатерина Егорова - Капкан времени
И похлопала ресницами, как кокетки из фильмов. Мужчины недоуменно посмотрели на меня и переглянулись между собой.
— Nous ne pouvons pas, — ответил один из них. Я замерла. Он знал иностранный язык? Наверное, этот страж самый образованный из всех, нанятых Красным.
— Mais je suis thes`en besoin (с фр. Но я очень нуждаюсь в нем), — какие бессердечные мужики попались, неужели, чтобы растопить их сердца, мне нужно было пустить слезу? Как же рыцарское благородство?
Страж замялся и перевел мои слова своему товарищу. Тот нахмурился, осмотрев меня с ног до головы, не забыв про средство передвижения.
— Et alors, — в голову пришла одна мыслишка, пригодная для умов стражей, — j`ai vu les chevals dans la foret, ils sont vos? (с фр. И еще, я видела коней в лесу, они ваши?)
— Les chevals? — встрепенулся страж.- Ou sont ils? Monsier va nous tuer si nous ne ils trouvons pas! (c фр. Коней? Где? Господин нас убьет, если мы не найдем их)
Я ухватилась за озадаченность стажа, дополняя историю.
— O, je ne sais pas encore. Ne loin pas de cette place, au cote de la chemin. (с фр. О, я не знаю точно. Недалеко от этого места, в стороне от дороги)
— Mersi, mademoiselle, — восторжествовал страж, кивая второму в сторону леса.- Je pense que si vous ete ici hier vous pouvez entre au chateau. Mais etre vite, s`il vous plait. (с фр. Спасибо, мадемуазель. Я думаю, раз вы были здесь вчера, то можете войти в замок. Но побыстрее)
С этими словами страж приоткрыл ворота, пропуская меня внутрь, а сам понесся в сторону леса, распугивая топаньем его спящих обитателей. Второй понесся следом, не поспевая за своим скорым напарником. Все оказалось куда легче, чем я предполагала. Нет, зря я журила Фортуну, она была как нельзя благосклонна.
Заведя коня за угол и оставив его там, я украдкой проползла вдоль стены за дом. Днем сад переменился, переливаясь всеми цветами радуги; зелень слепила глаза, смешавшись с оттенками роз, лилий и хризантем. Под высоким дубом мы прятались вчера, и, проследив с этого места траекторию движения, я обнаружила и саму конюшню. Дверь ее ночью заперли, и отчего-то мне думалось, что Красный еще не был в курсе ночного происшествия.
Запасной выход не охранялся, как и прежде. Я тихонько, как лазутчик, забралась по лестнице и приоткрыла дверь. Коридор по-прежнему не внушал доверия, оставаясь мрачным и узким. Очередной приступ клаустрофобии готовился нахлынуть на меня, но пока он собирался с духом, я пробежала вдоль коридора и свернула в соседний, ведущий к комнате Эвелин. Утром все стражи спали, никто не готовился к проникновению в дом.
Как подсказывала память, дверь в комнату девушки была крайней, а следом за ней, напротив подсобки — обитель Красного. Я приоткрыла дверь и заглянула в помещение. Пусто. Кровать осталась незастеленной, но Эвелин исчезла вместе с платьем. Я проскользнула в проем и прикрыла за собой дверь. Стражи все так же покоились под кроватью, нетронутые и ненайденные. Ничто не изменилось со времени последнего посещения.
Паника овладела мной, когда в толще одеяла никакого украшения я не нашла. Залезла рукой под простыню, пошарила под подушкой. Заглянула под кровать и поморщилась — вид полумертвых, а может, и мертвых стражей всеял лишь отвращение. Без чертова Амулета не видать мне благосклонности мага как своих ушей.
Подбежав к столу, я выдвинула каждый шкафчик по отдельности, расшвыривая бумаги. Папки с именами скорых жертв охоты лежали ровной стопкой, и каждая из них была по-особенному помечена. Листы совсем белые, не успевшие пожелтеть от времени. Кривая рука, что выводила каракули на приговорах, писала исключительно на латыни, но к некоторым папкам был прикреплен черно-белый набросок карандаша с изображением анфаса жертвы.
Поддавшись молниеносному порыву, я яростно разорвала листы, превращая их в конфетти. Не все сразу, а по несколько штук; таким образом высвобождала накопившееся напряжение, изливая его на клочки. Получай, Красный, мозаику — для мозгов полезно.
В самом нижнем ящике скопились данные о казненных. Бумаги, запятнанные кровью, хоть и чистые снаружи, вразброс лежали в столе. Я достала верхние файлы и пролистала их, не глядя на лица людей. Каждый лист был перечеркнут алым крестом. Истреблен, уничтожен, стерт из жизни… Пальцы задрожали, когда я заметила знакомое лицо вверху одного из листов. Единственный приговор, выведенный аккуратным каллиграфическим почерком. Дэллания Махестад (Бишоп), 17.08.1480, сожжена.
Даже с такими познаниями латыни, что у меня имелись, я поняла, что не ошибалась насчет Красного — с его фантазией только помидоры на рынке продавать. Непонятно зачем я сложила лист квадратиком и запрятала поглубже в ящик под стопку. Милон Махестад, что я могу сказать? С испанского фамилия переводилась как "Властительный". Тяжело живется двум львам в одной клетке, Красный не выдержал соперника в лице своей жены.
Я задвинула ящики. На самом столе макулатуры было не меньше, и разбираться в ней не было ни времени, ни желания. Кинув взгляд в окно, я увидела, как Бен привязывает коня к воротам, а Ам`мел с Лэмом уже направляются к замку. Старик создавал слишком много шума, и Ам`мел время от времени махал на него руками. Бен догнал их уже около дуба, вместе они вошли через заднюю дверь.
Амулет просто не мог испариться! Я нагнулась, чтобы проверить под столом, не закатился ли он туда случайно, но вместо этого в глаза бросились прорези в полу, оставленные когтями. Я снова вернулась к кровати, ведь если Амулет где-то и мог потеряться, то никак не дальше места, где я переодевалась. Превозмогая неприязнь, я пошуршала под телами стражей. Под руку попалась дубинка одного из них, и я вытащила ее на свет. Неплохое оружие, оставлю для старика.
— Не это ищешь? — раздался за спиной ехидный голосок. Я вздрогнула и обернулась, поднимаясь на ноги.
— Ты что здесь делаешь? — Эвелин не торопилась приближаться ко мне. Дверь в смежную комнату была приоткрыта. Совсем о ней забыла.
— Ищу Амулет, — ответила я, — отдай его.
В руке девушки блеснул рубин, поймав луч утреннего солнца.
— Еще чего, — усмехнулась та, сжимая в кулаке камень и пряча его за спиной.
— Добровольно, Эвелин. Я не хочу повторять поединок.
— О-о, — наигранно удивилась девушка, — не думаю, что моя слабость тебя остановит. Нормы морали существуют только для смертных людишек, верно?
Девушка склонила голову, откинув светлые волосы со лба. Мертвенно белая, как сама смерть, Эвелин смотрела на меня покрасневшими от лопнувших сосудов глазами. Я вздрогнула. Наследница походила Сильфиду, изящную, неземную богиню воздуха. Или же на призрак невесты. Второе сравнение пугало больше. На Эвелин была надета тонкая сорочка, придававшая дополнительную легкость ее образу.
