Возлюбленный враг - Регина Грез
Но распахнув двери я увидела перед собой алые паруса. Отто едва мог удержать в руках огромный корабль - его самого почти не было видно за ним. А рядом раздался недовольный голос Тани:
— Ася, ты уже пусти гостей в дом! Что застыла?
Я попятилась в коридор, и корабль поплыл в мою сторону, раздвигая килем пространство и время. Где-то позади ворковала подруга:
— Ну, вы сами тут разберетесь, мне надо еще дочку из «музыкалки» забрать. Пока-пока! Звони, если одна не осилишь. Хи-хи...
Я растерянно слушала, как Танины каблучки звонко цокают по лестничным ступенькам и, спохватившись, обернулась к гостю. Он без церемоний прошел в комнату, бережно уложил корабль на диван и посадил меня рядом с собой.
— Cuck mal!
Естественно, я ничего не поняла. И вообще, он стал какой-то другой - чужой, красивый, непонятный иностранец. И зачем он приехал? Я его к себе не звала.
Тогда он взял мой указательный палец и провел им по корме корабля, там, где, оказывается, была надпись - Asia+Grau. И улыбнулся… Как раньше. И вдруг громко сказал по-русски:
— Ася! Я забыть дома плеть! Вот парус, нет плеть.
И он так забавно это проговорил, так серьезно и забавно одновременно, что я не выдержала и рассмеялась и уже не могла ничего больше говорить, а он обнял меня, притянул к себе и что-то быстро-быстро забормотал на своем железном языке.
Но я закрыла ему рот рукой, и он только часто моргал и кивал головой в знак того, что согласен молчать. Слова порой только мешают понимать друг друга, есть же еще разговор взглядов и сердец. Вот он не обманет.
А потом мы смотрели в окно на небо, и оно тоже было в алых полосах заката, почти в цвет парусов, которые, наконец-то, добрались до моей далекой гавани. Я не знаю, что у нас получится с Грау. Все очень сложно. Я не собираюсь ехать в Германию, а он, конечно же, не останется здесь. Но я знаю одно.
Если у нас вдруг родится сын, я назову его Виктором. Такое имя есть у нас и у них. Виктор - значит «Победитель», а победителей, как известно, не судят.
И еще…
Мы постараемся, чтобы наши дети выросли добрыми, мудрыми, сильными и, главное человечными. Мы постараемся быть честными с нашими детьми. В одной из своих «Эпитафий войны» (1919) Киплинг написал: «Если кто-то спросит, почему мы погибли, ответьте им, потому что наши отцы лгали нам». Но ведь у каждого своя правда…
Я все же знаю, что высшая правда есть, и она зиждется на мире, гармонии и ценности жизни каждого человека независимо от его расы, национальности и вероисповедания. И такая правда всегда сможет себя защитить. Я в это бесконечно верю. Иначе нельзя...
Еще немного об этой книге
Книга закончена. Может, эти последние строки даже лишние.
Но мне хотелось бы еще поделиться с читателями некоторыми эмоциями, что возникали у автора в процессе написания самой последней главы. Ася очень любит музыку и я тоже. Когда я представляю, как они с Отто смотрят на алеющий за окном сентябрьский закат, в голове у меня звучит песня Бурито "Штрихи". Может, кто-то из читателей решит послушать, поймет и разделит мое настроение. Под эту песню вполне можно запустить титры фильма, что несколько месяцев крутился у меня в голове, который я показала и вам:
....Мы все те же, что месяцем раньше.Только взглядом уже не совсем.Черным по белому, белым по черному.Краски снова станут ничем.Распадаясь, становясь частотами.Четными и нечетными.Радиоэфирными волнами.Нас кто-то встретит еще.Снова бегут по небу облака.Яркими перьями белыми укрывая внизу города.В этих районах мы скроемся наверняка.Наши сердца не разлучит никто, никогда, никогда.
Медленные камни, горячее сердце.В нас топят надежду, но мы верим, как прежде.Руки Вселенной держат нас.И льется любовь прямо сейчас.
Спасибо всем, кто был с героями до конца и не остался равнодушен.
