Магия взбесившихся дверей - Зинаида Владимировна Гаврик
– Я дал слово твоим родителям, что без крайней необходимости не буду рассказывать правду, пока печать не утратит силу. Чем больше воспоминаний ты восстанавливаешь, тем она слабее. Думаешь, я по своей воле держался от тебя на расстоянии все эти годы? Твоя мама заставила меня пообещать, что до того момента, как печать начнёт разрушаться, я не вмешаюсь в твою человеческую жизнь, даже если мне очень-очень захочется это сделать. Ведь это может навредить тебе. Я не мог общаться с тобой, не мог мелькать в поле зрения слишком часто, не мог вступать во взаимодействие с теми людьми, которые тебя окружали, чтобы наложенная твоими родителями защита не сбилась раньше времени. Твоё окружение должно было оставаться максимально чистым, чтобы даже самый придирчивый наблюдатель не заметил ничего необычного, ничего, связанного с магией и магами, и вообще при всём желании не увидел никакого магического вмешательства. Будь иначе, я просто убил бы этого Руслана, который, в отличие от меня, мог находиться рядом с тобой, но совершенно не ценил эту возможность! Поэтому я смог подойти к тебе только тогда, когда печать начала разрушаться. Но и в этом случае я старался делать всё, чтобы воспоминания не восстанавливались слишком быстро. Пока ты относилась ко мне с подозрением, ты была внимательна и собрана, а главное, ты не пыталась узнать меня получше и не вытягивала на разговор, который мог бы ускорить разрушение печати. Вот почему я молчал до последнего.
Я слушала его, как заворожённая. Впервые он разговаривал со мной нормально, и впервые я видела в нём не какого-то странного типа, а человека, которого я знала с детства и который знал меня. Хотя вряд ли его можно назвать человеком.
В процессе нашей беседы его взгляд почему-то становился всё более острым, глаза почернели настолько, что превратились в два портала в бездну, но я, заворожённая открывающимися мне тайнами и сконцентрированная на вопросах, которые хотела ему задать, почти не обращала на это внимания.
– А я-то думала, что ты – это тот самый охранник Тантарры, которого она ко мне приставила! Но, очевидно, она всё же говорила о той жуткой твари, которую поселила возле стадиона. Или она попросту не успела приставить ко мне охранника, поскольку, благодаря тебе, мои родители узнали, что она до меня добралась, и приняли меры. Кстати… что стало с моими родителями, Дэйм?
Это был самый важный вопрос, который мне было труднее всего озвучить. Тётя Аня, взявшая на себя моё воспитание, отказывалась обсуждать эту тему. Просто говорила, что их не стало, и всё.
– Они живы. – Ответ заставил меня ахнуть и податься вперёд настолько, что между нашими лицами осталось сантиметров двадцать.
Он резко выдохнул и почему-то сжал руки в кулаки, словно пытался сдержаться.
– Объясни! – потребовала я.
– Они живы, но пока мало чем отличаются от неживых. У блуждающих есть любопытная особенность – они практически бессмертны. Оказавшись на грани жизни и смерти, они могут превращаться во что-то вроде бестелесных духов и в виде призрачных огоньков летают в пустоте между мирами, мало помалу восстанавливая жизненную силу. И твои, и мои родители отдали себя почти полностью, чтобы поставить тебе эту печать, надёжно скрывшую тебя от Тантарры и её последователей, а также защитить этот дом. От них мало что осталось. А то, что осталось, ещё нескоро сможет обрести прежнюю форму. Но когда-нибудь они вернутся.
– Но это… это же потрясающе!
У меня от восторга аж дыхание перехватило.
Это что же, получается, я когда-нибудь смогу увидеть родителей?! Как можно сообщать подобные новости с таким каменным лицом? И даже будто напряжённым…
Хотя, если подумать… ведь его-то родители не обязаны были меня защищать.
Выходит, он лишился родителей из-за меня? Но разве по логике вещей он не должен меня ненавидеть? На его месте я бы, наверное, винила его.
Может, поэтому он так напряжён? Что ж, тогда это вполне объяснимо.
– Не надумывай, – неожиданно сказал Дэйм. – Я полностью одобряю решение родителей.
– Откуда ты узнал, о чём я думаю? Мысли читаешь?
– Нет. У тебя всё написано на лице.
Это как же хорошо надо изучить человека, чтобы понимать, что творится в его голове? Получается, Дэйм знает меня чуть ли не лучше, чем я сама?
Мне вдруг вспомнилось, как в столовой академии он безошибочно выбрал блюда, которые мне понравились. Впрочем, он же знал меня с раннего детства! И, получается, только он может ответить на все-все вопросы о моей семье и родителях.
– Постой, – вдруг сообразила я. – У тебя же один из родителей демон? Ведь ты полукровка!
– Да, у меня есть родной отец. Уж он-то наверняка жив и здоров, живёт в каком-нибудь мире демонов. Мама упоминала, что в молодости была очень ветреной и любила рискованные приключения. Однажды её занесло в мир демонов, и у неё там закрутился бурный роман. А потом появился я. Демону, от которого я родился, на меня плевать, поэтому и мне плевать на него. А приёмного отца я считаю родным и единственным.
Он оценил моё обалдевшее лицо и усмехнулся. Но ухмылка всё равно была какая-то напряжённая.
– Продолжим разговор позже, – неожиданно сказал он.
– Нет-нет, у меня к тебе столько вопросов! Вот, например…
– Позже! Сначала встань из постели и оденься. – Он обжёг меня взглядом. – А я на кухне подожду.
Да что на него нашло? Не в трусах же сижу, а в футболке и мягких спортивных штанах, которые надела перед тем, как собралась посетить его сон.
– Я одета! – отмахнулась я. – А в порядок себя и через десять минут можно привести, когда ты ответишь на самые важные вопросы. Или тебя так раздражают мои взлохмаченные после сна волосы и помятое лицо, что нет никаких сил терпеть? Сам заявился в мою спальню посреди ночи без предупреждения, а теперь вдруг оскорбился, что тебя не встретили в подобающем виде?
Он резко выдохнул и жёстко, откровенно пояснил:
– Когда ты сидишь прямо передо мной в постели такая заспанная, встрёпанная и беззащитная, в сбившейся футболке, которая обнажает часть живота, я с трудом сдерживаю желание продолжить то, что мы начали на той крыше в моём сне.
Меня бросило в жар. Нет, буквально обожгло изнутри. Так вот почему он напряжён! О боже…
Глава 49
– Ну что, хочешь рискнуть и ещё немного поболтать? – мягко и опасно уточнил он, наклонившись чуть ближе к
