Путешествие Иранон (СИ) - Мелисса Альсури
Присмотревшись, я поджала губы и попыталась повторить те чувства и жест, что видела в храме. Вытянув указательный и большой пальцы, я постаралась ухватиться за луч, как за нить, но мимолетное горячее прикосновение исчезло, едва облизнув кожу. Так повторилось и во второй раз, и в третий, и даже в шестой.
— Я не понимаю.
Ты не думаешь о результате, Иранон. Попробуй еще.
Насупившись, я снова попыталась размять замерзшие суставы. Изо рта вылетело облако пара, в доме стало заметно холоднее. Нужно было заканчивать тренировку из окна.
Вытянув ладонь, я закрыла глаза вовсе и, руководствуясь лишь чувствами, вновь постаралась схватить теплые, нежные солнечные лучи. Так показалось даже легче понять, что мне нужно ловить. Отдаваясь ощущениям, я четко различала, где заканчивается жар небесного светила, поэтому, вскинув руку, словно ловлю муху, я вдруг поняла, что пальцы обжигает что-то невесомое и горячее.
— Получилось?
Ты глаза-то открой и посмотри сама.
— Стра-ашно.
Иранон…
Мундус сказал это с таким укором, что я не решилась задавать еще больше вопросов. Медленно приподняв одно веко, я с удивлением обнаружила в ладошке что-то крохотное, жаркое и яркое, как светлячок в ночи. Смелее взглянув на улов, я поднесла его поближе к лицу. На коже, совсем немного ослепляя, нашлась бесконечно малая часть солнца, будто сворованная с чернеющего небосклона звезда.
Дикие земли
Ощущая горячее тепло крохотного осколка солнца, я с нежностью перекладывала его из ладони в ладонь, стараясь не обжечься и не уронить.
А лунный свет я так же собрать могу?
Можно сказать, да. Только он будет иной формы, жидкий и влажный, как море Скай, яркий, как ночное солнце, легкий и ласковый, как полотно тончайшего шелка.
Потрясающе. Хочу взять себе немного.
Зачем?
Не знаю… А этот свет можно пить?
Если ты соберешь его в полнолуние, то да, но я бы не советовал.
Почему?
Амброзия для людей слишком крепка, хоть и вкус у нее поистине удивительный.
Ты пробовал?
Конечно, моя серебряная сестра любила нас баловать этим нектаром.
А сейчас?
Я давно не спрашивал у нее про это, наверное, стоит напомнить, хотя пить в одиночестве то еще удовольствие.
Неужели богиня тебе не составит компанию?
Если будет не занята… Во всяком случае, оставь чудеса на своих местах, лучше придумай, как переплыть реку.
Мои руки дрогнули, искра, пламенея, сорвалась с покрасневшей, нагретой кожи, с тихим шипением погаснув во влажной земле. В этот миг мне показалось, что Нокс, должно быть, так же небрежно иногда роняет свои звезды с темнеющего небосклона прямо на нас.
Закрыв окно, я спрыгнула со стула и принялась обыскивать шкафы, проверяя запасы в бесчисленных деревянных шкатулках, стеклянных банках и металлических коробках. На столе быстро собралось несколько горок разномастных сухофруктов для каш, что я варила себе почти каждое утро. Яркая, рыжая курага, белый и черный изюм, чернослив без косточек и несколько плодов инжира. Подумав немного, я взяла последний и, вновь накинув на себя свое старое пальто, вышла на улицу.
— Деми, обратись псом, сядь на крыльцо, иначе я тебя тут забуду.
Демон фыркнул, махнул хвостом и, выскользнув из поводий черной склизкой жижей, перетек в пса, забравшись по ступенькам к двери дома. Он смотрел на меня скептично, непонимающе, но я заметила в темных угольных глазах немалый интерес. Разломив инжир, я присела на краю берега, голыми руками раскопала ямку, поместив туда плод, и закопала всё обратно, хорошенько притоптав почву.
Это что ты такое удумала?
Мост.
Вытянув ладони, я собрала еще немного солнечного света, кое-как вытерпев его жгучее тепло, и рассыпала искры над инжиром, наблюдая, как прогревается земля под ногами. В воздухе приятно запахло летом, тем самым, когда в жаркий день босиком приятно бежать по краю дороги, собирать первые, еще кислые, плоды с деревьев, а в полдень дремать под кроной какого-нибудь огромного дуба. Улыбнувшись, я стянула с пояса мешок с песком и, развязав тесемки, не стесняясь, высыпала всё его содержимое на «грядку», укрыв ее ровным слоем золота.
Иранон…
Голос Мундуса звучал с заметным укором, будто я выбросила свежую еду или сломала нужную вещь. Смутившись на миг, я повела плечом, повесив мешок обратно на пояс.
У меня его еще много.
Но это не значит, что его нужно тратить так расточительно!
Я хотела было возмутиться в ответ, защищая свое право использовать песок так, как пожелаю, но тут из-под земли проклюнулись первые светло-зеленые стволы, широко раскинув свои ветви, будто собирались объять весь мир. Поспешив к домику, я быстро вскочила на крыльцо, в последний момент покрепче ухватившись за поручень у дверей. Крона монструозного инжира подхватила нас легко, будто повозка была не тяжелее птичьего гнезда. Деми взвизгнул, явно не ожидав резкого, неровного подъема, и старался хотя бы зубами поймать подол пальто, чтобы не соскользнуть вниз, к спешно отдаляющейся земле. Поймав его свободной рукой, я изо всех сил прижала пса к себе и, присев, зажмурилась, чтобы не пугаться лишний раз высоты.
Внутри дома что-то перевернулось, отчаянно загрохотал стол, съезжая по доскам к стене, стулья упали, пустые банки, оставленные от сухофруктов, разлетелись по полу, выдвижные полки и двери шкафов громко хлопали каждый раз, когда ветви накреняли ношу то в одну, то в другую сторону. Где-то под ногами, среди шелеста распустившейся зелени и треска ветвей, промелькнул шум воды, ударив в нос запахом тины и почти перебив аромат весенней листвы.
— Еще совсем немного!
Деми заскулил, отбросив остатки гордости, я уткнулась в его теплую, густую шерсть, пережидая новую волну дрожи дома. По ощущениям мы вроде бы снижались, но открывать глаза и проверять это наверняка совершенно не хотелось. Сжавшись, я наоборот посильнее смежила веки, предчувствуя не самое приятное приземление. Ветви сейчас, перекинувшись через реку, словно из последних сил удерживали нас, постепенно клонясь к берегу. Это чувствовалось ездой по ухабам под звук ломающихся сучьев, стучащих по стенам и окнам дома. Повозка опасно
