Самое красное яблоко - Джезебел Морган
Мы оба любили Каэдмор и знали улицы старого города так же хорошо, как и сам дворец, и сейчас страшным узнаванием полнились наши мысли. Там, где раньше тихо шумел маленький сквер с чашей фонтана в паутине тропинок, ныне теснились казармы – опустевшие в сегодняшней суматохе. Их мы все равно обошли стороной.
Вишневый сад вокруг гильдии негоциантов остался прежним, и все так же ветви склонялись над черным кружевом чугунной ограды. Листья давно уже опали, и только сморщенные ягоды сгустками крови чернели среди ветвей, и даже птицы на них не польстились. Я сорвала одну, раскусила и сморщилась – настолько кислой и горькой она была.
Когда мы шли мимо реки, Гвинллед морщился и тер нос, хотя здесь вода пока оставалась чистой, черная пленка ползла медленно и осталась позади. И все же я не могла не вспоминать о ней, не вспоминать свои сны, как все гибнет, стоит ее коснуться.
Гвинллед заметил мой страх, коснулся ладони.
– Не переживай, недобрая королева, – он говорил тихо, не поворачиваясь, словно не меня утешал, а себя, – мы все исправим, мы сможем исправить и исцелить… Я обещаю.
От моря вместе с соленым ветром несло порохом, гарью и кровью, и даже колокольный звон уже не заглушал гром выстрелов. Мы спешили, сбиваясь на бег, огоньки окон поредели и растаяли за спиной, стеной тьмы надвинулся парк – еще не растерявший всю листву и потому скорее пугающий, чем тоскливый.
За ним темной башней должен был встать храм Хозяйки, где давно, словно в другой жизни, венчали Элеанор и Гленна, и сердце сорвалось с ритма, когда глаз не нашел знакомых очертаний. Неужели сбились, заплутав среди узких улочек, позволили памяти обмануть себя?
Нет, гладкая, мощенная камнем пустошь легла там, где раньше стоял идол Хозяйки Котла. И посреди нее высилось что-то – уродливое, зловещее… куда более зловещее, потому что я узнавала очертания.
Как во сне я замерла и пошла к нему, забыв обо всем, и даже неумолкаемый колокол я слышала теперь будто издалека. Куда яснее слышала другое: гул земли, грохот колес, свист. Разбуженная память покорно вывернулась наизнанку, и вот вокруг не Каэдмор, а крохотный городок у шахты, и паровоз мчится к платформе, и черный дым дугой встает над ним, и свет фонаря прорезает тьму. Уже забытые страх и восторг снова накрыли меня с головой, а следом пришла тошнота.
Может, сандеранцы и поклонялись делу рук своих, торжеству разума над природой, но все их изобретения в итоге служили лишь смерти.
Гвинллед встал рядом, коснулся моего плеча, и присутствие его было подобно свежему ветру в лицо.
– Странно, что они поставили его здесь. – Он усмехнулся, без приязни разглядывая паровоз, возвышающийся над нами. – Разве не должны они от каждого инструмента требовать службы, пока от него все еще есть польза?
– Могу ошибаться, но кажется… – Я провела рукой по холодному и шершавому боку паровоза. Воспоминания отхлынули, унося с собой неуместные эмоции, и больше не застили глаза, и я видела и покрытые щербинами колеса, и ослепший фонарь. – Это самый первый паровоз. Первый, который я увидела.
Гвинллед тихо хмыкнул и положил ладонь рядом с моей, и даже в темноте было видно, как от его пальцев ржавчина разбегается по железу, как вздрагивает и со скрежетом оседает на один бок паровоз, словно за один миг для него прошли десятки лет – десятки лет непрерывных ливней. Затаив дыхание, я смотрела, как Гвинллед уничтожает железного монстра, символ власти Сандерана над нашей землей.
– И ты сможешь так уничтожить любое железо?
Он в задумчивости стряхнул хлопья ржавчины с ладони.
– Любое. Но уничтожу только бесполезное.
Загромыхало совсем гулко и громко, и даже расстояние мало приглушило звук, словно молния ударила над самыми нашими головами. Заговорили корабельные пушки. Не сговариваясь, мы бросились к дворцу, шпили которого впились в ночное небо, полное жутких кровавых отблесков.
Колокол ударил последний раз и замолк.
12
Черной громадой дворец вставал перед нами. И думать не стоило подняться по центральной лестнице или пройти через парк – никто не сомневался, что там стоит стража. Боусвелл усмехнулся бы: «А вышло бы красиво, моя леди, распахнуть парадные двери!» Я молилась Хозяйке, чтоб она оградила его от бед, и Охотнику, чтоб даровал ему вдосталь везения, чтоб пережить эту ночь.
В себе и Гвинлледе я не сомневалась. Мы были обязаны победить, ведь от этого зависели жизни и Боусвелла, и Деррена, и мятежников, и простых людей, и дивных соседей.
А значит, мы справимся.
Двор у служебных построек был подозрительно пуст и тих. Да, сандеранцы защищали порт и корабли, но не могли же они оставить дворец и своего ручного короля совсем без охраны?
Или могли?
Инструмент должен служить, пока от него есть польза. Похоже, пользы от Рэндалла уже не было.
Разведчики парой скользнули во тьму, оставив нас в глубокой тени у стен. Умело прикрывая друг друга, они осмотрели склады и конюшни, взломали дверь кухни. Мне послышались тихие и короткие крики, но от порта до сих пор доносился грохот выстрелов, и я уверила себя, что мне показалось.
Разведчики вернулись прежде, чем я начала беспокоиться.
– Никого, кроме слуг, – доложил Гвинлледу первый.
– Мы их слегка напугали, – с ухмылкой добавил второй. – Но едва представились, и насилу отбились от их гостеприимства. Похоже, нам тут рады больше, чем Хозяйке во плоти.
Это было похоже на ловушку. Это было слишком похоже на ловушку.
Но что нам еще оставалось?
Воины снова окружили нас, и когда мы шли через череду кухонных помещений, до сих пор полную запахов пряного мяса и овощей, они зорко осматривались по сторонам. Слуги жались в стороне – не в испуге, в почтении. В жарком полумраке сверкали их глаза, нашим шагам вторил шепот.
– …Похож?
– …Белый, как снег! Как и просила королевна…
– …Следом идет? Не она ль его сгубить хотела?..
– …На суд ведет! Ох и спляшет!..
Смех разбирал меня от их пересудов, но и озноб пробегал по коже, ведь я знала – только суда и заслуживаю. Только наказание свое я уже несу – и до конца жизни буду нести, и может, хоть в садах Хозяйки с моих рук сойдет кровь сестры.
Гвинллед же и бровью не повел, так и шел, прямо держа голову, и черные волосы рассыпались по его плечам. Он оглянулся коротко, и в темных
