Лекарки тоже воюют 2 (СИ) - Ветреная Инга

Подул прохладный ночной ветер, повеяв на меня манящим запахом полевых трав, так часто преследовавших меня во сне. Не осознавая, что делаю, я начал медленно приближаться к ее губам, когда, словно опомнившись, мелкая выхватила из моих рук фляжку и сделала глоток, проговорив:

- Очень интересное предположение!

Син довольно быстро взяла себя в руки, неестественно улыбнувшись, и, кивнув на фляжку, прозорливо спросила:

- Это единственная причина твоего возлияния?

Ночной ветер трепетал ее пряди, выбившиеся из толстой косы, которая, как длинная змея, струилась вдоль спины мелкой. Зябко поежившись, она в попытке согреться обняла плечи руками. Я привычно снял армейскую куртку и накинул ей на плечи. Улыбка Син потеплела, как и мне, это напомнило ей утро на башне нашего замка, где мы вместе встречали восход солнца. Сегодня же нам светила полная луна. Как и тогда, Син вытащила из пачки сигарету и попыталась прикурить, но старая зажигалка не сработала. Мелкая медленно провела ею по бедру, задумчиво, словно со стороны наблюдая за собственными действиями, казалось, уже давным-давно ставшими для нее ритуалом.

От малышки исходило ощущение щемящей нежности, которую она не скрывала от меня. Затем Син вновь поднесла зажигалку к сигарете, на этот раз та сработала, и девушка с удовольствием затянулась.

- Ее стоит показать мастеру, он исправит изъяны, - посоветовал я. – А может быть следует поменять ее на новую?

Син подняла на меня глаза и печально улыбнулась, потом вложила искорёженную зажигалку мне в руку. Поблескивающая в ночи металлическая коробочка еще хранила тепло ее пальцев.

- Мы с ней вместе всю войну прошли, когда-то она сверкала, словно отполированный слиток серебра, на ее корпусе не было ни одной царапины, - вдруг начала рассказывать она.

- Что же случилось? – я не мог поверить в происходящее: Син охотно делилась со мной воспоминаниями из своего прошлого.

- Шальной осколок! – пожав плечами, ответила мне. – Когда он в меня попал, было очень больно, и я подумала, что на этот раз мне уже не выкарабкаться. Стала искать рану, но крови нигде не было. В кармане я обнаружила свою зажигалку, из корпуса которой торчал осколок. В тот день она перестала быть совершенной. Война оставила на ее теле свою уродливую отметину.

Син, как обычно, произносила холодящие кровь слова ровным, спокойным голосом, она констатировала давно свершившийся факт.

- Твоя мама рассказывала мне, при каких обстоятельствах ты получила ранение в плечо и чуть не умерла у нее на операционном столе, - не стал скрывать я своей осведомленности.

- Опасный ты противник, Явуз, и первоклассный разведчик! – дразнила меня мелкая. – Сумел втереться в доверие к самой госпоже Данейре! Какие еще секреты тебе удалось у нее выведать? – хитро прищурившись, с улыбкой поинтересовалась егоза.

- Я смог узнать лишь то, что твоя мама посчитала нужным мне рассказать. Поэтому ты слишком превозносишь мои таланты разведчика, - подтрунивая над Син, я вертел в руке зажигалку, внимательно рассматривая покореженный предмет.

Зажигалка была довольно крупная, аскетичная, мужская. Было видно, что Син относилась к ней с невероятной нежностью. Мне захотелось узнать, кто подарил ее малышке, но я не стал задавать ей этот вопрос, боясь, что она замкнется и уйдет. К мой радости, девушка продолжила разговор, хоть и не стала раскрывать всех своих секретов.

- Не стоит скромничать, - ревниво забрав из моей ладони зажигалку и бережно спрятав ее в кармане брюк, посоветовала она. – Мы-то с тобой точно знаем, что ты действительно хорош в своем деле.

Заявление Син настолько удивило меня, что я решил уточнить:

- Это ты в моем личном деле прочитала?

- Это я слышала от многих своих друзей. Ты, оказывается, довольно известная личность в кругу моих знакомых, - улыбнувшись, пояснила она. – Они дали тебе самые лучшие рекомендации.

Склонив голову на бок, Син с интересом следила за моей реакцией. Я не смог сдержать эмоций, мне льстило то, что малышка интересовалась мной. Поняв это, егоза искренне рассмеялась.

- Это какие рекомендации? – уточнил я, зная, что от Син можно было ожидать любой подвох.

- Друзья все говорили одно и то же: на Явуза всегда можно положиться, своих он никогда не оставляет в беде, - бесхитростно проговорила она.

В ее тоне не было и намека на издевку или шутку. Для Син эти рекомендации имели огромное значение.

- Хотелось бы узнать, кто обо мне так лестно отозвался, - во мне вновь проснулся разведчик, жаждущий информации.

- При случае они обязательно передадут от меня привет, - привычно ушла от прямого ответа мелкая и вновь подняла глаза к небу.

Син сделала еще одну затяжку и о чем-то задумалась. Я не спешил нарушать установившуюся тишину, наполненную доверием, но не упустил возможности полюбоваться красотой мелкой. Она была слишком не похожа на других девушек, которые окружали меня. Вероятно, этим и манила к себе. Она не старалась понравиться, играть роль послушной, соблюдающей правила приличия девушки, не стремилась быть в центре всеобщего внимания. Но при этом была настолько притягательна, что не покидала мои мысли ни днем, ни ночью. Особенно ночью…

- Ты меня рассматриваешь, словно диковинку, - тихо рассмеявшись, заметила маленькая фея.

- Ты и есть заморская диковинка, в тебе все странно и необычно, - признался ей.

- Если быть точной, - кокетливо поведя плечиками, подметила она, - то не заморская, а спустившаяся с гор. А что во мне необычного? Учусь, прохожу практику, а когда получается сбежать от твоего всевидящего ока, веселюсь! – с детской непосредственностью перечислила она.

- Необычное…, - слегка замялся я, а затем озвучил то, о чем давно хотел расспросить. – Да хоть бы дракон, живущий на твоем плече. Я больше ни у кого такого не видел!

- Я даже не хочу знать, скольких девушек с обнаженными спинами тебе пришлось пересмотреть, чтобы выяснить это, - в тоне мелкой послышались нотки ревности.

- Он до сих про живет на твоем плече? – не утерпев, спросил я.

- Нет, сейчас на нем охотится снежный барс, - удивила меня малышка.

- Зачем ты рисуешь их?

Син сделала последнюю долгую затяжку и затушила сигарету. Она довольно долго молчала, я уже не рассчитывал на ответ, когда она сделала большой глоток из фляжки.

- Когда меня ранили, я была на грани магического истощения, и со снайпером мне чрезвычайно не повезло, виртуозный попался поганец. Поэтому в операционной все сразу пошло не так. Если бы меня оперировал кто-то другой, то из-за черты я бы уже не вернулась, но мама упрямо не отпускала меня, раз за разом пытаясь заставить биться мое сердце. И ей это удалось, она даже смогла собрать мне плечо, вот только шрамы…, - Син сделала еще один глоток обжигающего напитка. – Шрамы навсегда останутся изъяном на моей коже, - горестно улыбнулась она.

Щемящая боль сковала мое сердце. Мелкая рассказывала о том, что чуть не погибла, отстраненным тихим голосом, словно все это случилось не с ней. Хотелось обнять, утешить ее, но я уже знал: Син не потерпит жалости к себе.

- Это уже в прошлом, не стоит печалиться о том, чего нельзя исправить, - философски заметил я, копируя ее сдержанную манеру разговора.

- Ты прав: ничего уже нельзя исправить, - в голосе малышки появилась грусть. – Плечо долго болело, к руке плохо возвращалась двигательная способность, и она начала истончаться. Эта была катастрофа. Одноруких лекарок не бывает! Я жутко переживала, что не смогу выполнить свое предназначение. А глядя в зеркало на свое изуродованное шрамами плечо, приходила в отчаяние, мне тогда казалось, что из-за моего уродства никто никогда меня не полюбит, - Син рассказывала о своих детских страхах с печальной улыбкой.

- Но сейчас, как я вижу, с рукой все в порядке, - пытался приободрить малышку. – Как госпоже Данейре удалось ее восстановить?

- Мне помогли твои коллеги, - ответ мелкой стал для меня полной неожиданностью. – Разведчики всегда стремились лечить свои раны исключительно в нашем госпитале, справедливо считая мою маму и остальных лекарей самыми лучшими. По маминой просьбе они обучали меня рукопашному бою. Долгие изнурительные тренировки помогли полностью восстановить мою простреленную конечность.