Змеи Неба и Пламени - Ребекка Кенни
Но сейчас… Сейчас я ощущаю, как волны удовольствия разливаются по телу, пока драконий принц почтительно ласкает меня языком. Я чувствую его благодарность, его преданность. Он сделает для меня всё.
— Киреаган, хватит, — шепчу я. — Мне так хорошо, но я не могу… Не сейчас. Пожалуйста.
Он поднимает голову, проводя языком по губам.
— Как пожелаешь.
Как только эти слова срываются с его уст, в пещеру проникает луч мягкого, бледно-жёлтого света.
Я поднимаю взгляд, поражённая. Дождь ослаб, превратившись в тонкую сверкающую вуаль, а на стенах, покрытых древними письменами Драконьего Наречия, играют радужные тени.
— Всё кончено, — выдыхаю я.
Киреаган резко разворачивается и бросается к выходу из гнезда так быстро, что я не могу удержаться от смеха.
Он не летал несколько дней, и я знаю, как сильно его тянет в воздух. Он рвётся проверить, что стало с его народом.
Но на мгновение он замирает, бросая на меня взгляд.
— Тебе нужно свежее мясо и фрукты, — говорит он. — Это может быть непросто, но я постараюсь. И мне нужно навестить других драконов. И женщин.
— Иди, — говорю я. — Я в порядке. Крови нет, повреждений нет. Всё будет хорошо.
Но он возвращается. Подбирает покрывала, неловко укрывает меня ими своими когтями.
— Вернусь как можно скорее. Проверю, что случилось, и найду тебе еды.
— Когда ты вернёшься, нам нужно поговорить, — говорю я ему.
Его губы подергиваются над клыками, и он отводит взгляд. Он ждет этого разговора не больше, чем я.
— Поговорим, — соглашается он.
— Мне нужно как-то согревать яйца? Ну, знаешь… сидеть на них или что-то вроде того?
Он фыркает.
— Нет. Мы не птицы. Им не нужен уход, пока они не начнут вылупляться.
— О, отлично. Тогда иди уже.
С радостным прыжком — больше похожим на щенячий, чем на драконий — он спрыгивает с уступа и уносится в сияющий дождь, прямо в солнечный свет.
Я устраиваюсь в гнезде, закутываюсь в одеяла. Всё тело ломит, но боли почти нет. В целом, эти роды оказались куда легче, чем человеческие, которые мне доводилось видеть.
Посмотрев на яйца несколько мгновений, я придвигаюсь к ним ближе.
Трудно поверить, что, если нам повезёт, через неделю или около того они раскроются, и на свет появятся два маленьких дракона.
А что, если магия Телисе сработала неправильно? Если они окажутся какой-то странной, неестественной смесью человека и дракона?
Крыло, растущее из спины, человеческая рука вместо лапы, чешуя на голове вместо волос…
Хватит, Серилла, одёргиваю я себя.
— Какими бы вы ни родились, он всё равно будет вас любить, — говорю вслух.
А потом замираю и прижимаю ладонь ко рту.
Если я собираюсь оставить яйца, мне, наверное, не стоит с ними разговаривать.
А может, наоборот — стоит.
— Вам будет трудно понять, почему я должна уйти, — говорю я, глядя на яйца. — Видите ли, мне нужно помочь тем, кто заботился обо мне, уважал меня, любил меня. Я должна позаботиться о своём королевстве в первую очередь… а это значит отказаться от своих… своих детей… Чёрт. — Я запинаюсь. — Это неправильно, да? Потому что так я стану похожа на свою мать. Она всегда ставила королевство выше семьи. Хотя нет, это не совсем так. Она ставила выше всего себя. — Я сглатываю. — Но если я поступлю так же… не станет ли это первым из множества решений, которые в итоге превратят меня в неё?
Яйца неподвижно лежат в гнезде, сверкая в солнечных лучах.
— К чёрту всё это, — шепчу я.
А потом хмурюсь.
— И даже не смейте повторять это слово, пока не станете старше, поняли? Оно только для взрослых… не для малышей.
Тень заслоняет солнце, и в устье пещеры с тяжёлым грохотом опускается огромная крылатая фигура.
Я прищуриваюсь, пытаясь разглядеть её.
— Ты уже вернулся?
Но силуэт, приближающийся к гнезду… не Киреаган.
Это массивный, покрытый шрамами дракон цвета камня.
— Приветствую, принцесса, — его голос гулким раскатом прокатывается по пещере. В этой медленной, растяжной манере слышится нечто зловещее. — Я Фортуникс.
Фортуникс.
Тот самый дракон, что использовал заражённых кровяных жуков, чтобы истреблять добычу и вынудить свой клан примкнуть к Ворейну.
Если слухи верны, он беспощаден. Жестокий, мстительный.
А я — наследная принцесса королевства, которое он ненавидел.
Его взгляд падает на яйца.
Но в ту же секунду я двигаюсь вперёд, оказываясь между ним и гнездом.
Это происходит на чистом инстинкте — я даже не осознаю, что сделала это, пока не оказываюсь там.
Стою.
Защищаю их.
Фортуникс фыркает.
— Уродцы, — с презрением бросает он. — Наш клан осквернён. Поздравляю, принцесса. Твоя семья ответственна за вымирание драконов. Ты, наверное, так гордишься собой.
— Нет, — отвечаю я ровно. — И драконы не вымерли. Они просто станут другими.
— Испорченными, — рычит он, обнажая клыки. Его огромные когтистые лапы тяжело ступают по камню, приближая его ко мне. — Ты, твоя мать, её маг, всё твоё грёбаное королевство — вы уничтожили нас.
Он уродлив, грубосложен, покрыт боевыми отметинами.
Монстр, от которого я не смогу ни убежать, ни победить.
Я не должна с ним спорить.
Но всё равно говорю:
— Ты тоже сыграл свою роль. Ты распространил чуму, загнал свой народ в голодную ловушку, вынудил их ввязаться в войну на материке. Всё началось именно с этого.
Массивные гребни на хмуром лбу дракона опускаются ниже, придавая его глазам жестокое выражение.
— Значит, Киреаган знает.
Он прищуривается.
— Я почувствовал его запах в своей пещере. Догадался, что он мог что-то заподозрить, поэтому не стал рисковать. Скрывался в одной пещере, о которой Киреаган не знает, — она соединяется с подземной рекой. Неплохое место, чтобы переждать бурю. Там полно угрей, а они очень даже ничего на вкус. Это один из моих маленьких секретов… как и моя сделка с королём Ворейна.
По спине пробегает ледяной озноб, а в горле застревает страх, мешая дышать.
— Какая сделка?
— Та, что уберёт тебя с пути Киреагана и положит конец твоему человеческому влиянию.
Фортуникс ухмыляется, обнажая зубы.
— Я люблю этих двух принцев, как если бы они были моими собственными детёнышами. Но иногда тех, кого любишь, приходится направлять. Если они свернули не на тот воздушный поток, их нужно подтолкнуть в нужном направлении. А иногда и хорошенько ударить, чтобы исправить их поведение.
Он скалит зубы.
— Посмотри, в какую грязь они уже вляпались! Маленькие человечьи черви в наших гнёздах, несущие мелкие, жалкие яйца?
Фортуникс склоняет свою тяжёлую, каменную морду ко мне.
— Не могу поверить, что Киреаган так
