Фантазм - Кейли Смит
— Точно, — подтвердил Джаспер. — И раз уж Синклер рассказал тебе это, я могу добавить, что влюблённость здесь не просто табу. Это… катастрофа. Твои мать и отец влюбились в стенах Фантазмы и, как следствие, были прокляты.
— Прокляты? Как? — Офелия подалась вперёд, оказавшись на краю кресла.
— Поговаривают, что из-за проклятия твоя мать — Тесс, так? — с каждым днём становилась всё более безразличной к твоему отцу, а он, напротив, всё больше одержим ею. Оба сдались в игре, если верить словам нескольких демонов, которые тогда здесь были. Примерно через два года после твоего рождения, когда твоя мать была беременна вторым ребёнком, она заключила сделку с демоном по имени Андреа в Новом Орлеане. Суть сделки заключалась в том, чтобы твой отец забыл о существовании вас троих, чтобы мать могла уйти. Но проклятие, наложенное на родителей Фантазмой, также повлияло на сделку с Андреа. Со временем проклятие разрушило магию Андреа, и твой отец начал вспоминать. Проклятия — очень коварные штуки, разъедающие всё на своём пути.
Офелия встала и начала нервно шагать взад-вперёд, пока Блэквелл добавил:
— Интересно, не её ли имя было вырезано на полу, но затем выцарапано? Возможно, он сделал это во время своего второго пребывания здесь — из-за обиды?
— Ты когда-нибудь замечал что-то странное в нём? — Офелия продолжила допрос. — Я знаю, что сказала, что не хочу спрашивать, каким он был, но… был ли он как я? У него было…
— Насколько я мог судить — нет, — покачал головой Блэквелл, мгновенно поняв, что она имела в виду Призрачный Голос и не хотела упоминать его при Джаспере. — По крайней мере, у него не было явных манер или привычек, похожих на твои. Но кроме поиска в особняке моей привязки и участия в уровнях, он почти не покидал свою комнату. Он вызывал меня только в самых крайних случаях и практически никогда не просил убрать призраков из своей комнаты.
— И он никогда не упоминал мою мать? — продолжила она.
Блэквелл болезненно поморщился.
— Однажды он упомянул, что у него была жена, и что он здесь, чтобы выиграть дар демонов ради её возвращения. Но он дал понять, что она умерла, а не…
— Получила некий магический ордер на запрет приближения? — Офелия нервно засмеялась, немного истерически. — Это… невероятно. И к тому же, я навечно связана с этим местом из-за них. Терпеть это не могу.
Нет, я это ненавижу.
Её шаги стали всё более быстрыми и нервными, адреналин бил в её вены. Блэквелл с каждой секундой выглядел всё более встревоженным, в то время как Джаспер начал скучать.
— Всё это — вина моей матери, — прошептала она. — Всё из-за неё. Если бы она рассказала правду с самого начала, мне не пришлось бы здесь быть! Если бы она не накопила долгов и не оставила нас с ними, Женевьева никогда бы сюда не приехала, и мы бы всё ещё были в поместье Гримм.
— Офелия, — Блэквелл сделал шаг к ней, подняв руки, словно боялся ещё больше её спугнуть. — Всё будет в порядке.
— Как? — бросила она ему в ответ. — Как то, что мы только что узнали, может быть в порядке? Тем более, когда ты и я, по сути, просто повторяем ту же историю!
Её рот захлопнулся от шока. Она не хотела говорить это вслух. Не хотела намекать…
Интерес Джаспера мгновенно возродился.
— Ну что ж, это стало куда более интересным, — заметил он с удовольствием.
— Уходи. Немедленно, — приказал ему Блэквелл, повернувшись к дьяволу.
— Нет, останься, — Офелия начала пятиться, оглядываясь между ними, паника охватила её. — Я уйду.
Она рванула к выходу, прежде чем Блэквелл успел возразить, и, хотя она знала, что он мог бы остановить её, если бы захотел, он этого не сделал. Она распахнула дверь и, прежде чем осознала, что происходит, полетела вниз.
Она снова призвала Шепчущие Врата.
ГЛАВА 37. ШЕПЧУЩИЕ ВОРОТА
Офелия не была уверена, сможет ли она когда-нибудь привыкнуть к чувству свободного падения. Или к шепоту. Она пыталась ухватиться за обрывки разговоров, проносящихся в этой безысходной пустоте, но каждый раз они ускользали слишком быстро.
И тут она услышала голос.
Тот самый голос, что она слышала в первый раз, когда падала в эту бесконечную тьму. Она попыталась тянуться к нему, как будто плыла сквозь воздух.
— Офелия.
Сердце у неё заколотилось, и она изо всех сил поплыла в сторону, где, как ей казалось, находился источник.
— Офелия.
— Мама? — прошептала она в темноту.
— Офелия!
— Мама! — закричала она, ускоряя движения, не видя ни одной преграды перед собой, и вдруг…
…перед ней замерцал свет. Одинокий огонёк вдалеке, зовущий её. Она толкала себя вперёд и вперёд, пока свет не стал ближе, постепенно принимая очертания фигуры.
Фигуры её матери.
— Офелия, моя дорогая.
Тесс Гримм была воплощением света. Рыдание разорвалось в груди Офелии, когда она увидела лицо своей матери — лицо, которое она не видела с тех пор, как та лежала в гробу.
— Офи, тебе не стоит быть здесь слишком долго. Это место не для тебя.
— Я не собиралась сюда приходить, — пообещала Офелия. — Я всё время случайно вызываю его.
— Во что же ты ввязалась, дитя моё?
Офелия сглотнула. Она не знала, сколько у неё будет времени. Лучше разом выложить правду.
— Мы с Женевьевой… вошли в Фантазму.
Если бы Тесси Гримм была жива, Офелия уверена, что её мать потеряла бы сознание прямо здесь.
— Что? Вы обе совсем потеряли рассудок с тех пор, как я ушла?
— Да. Видимо, так и есть. Ты нас бросила.
— Не по своей воле.
— Я знаю. Но ты лгала по своей воле. Почему ты никогда не рассказывала мне о Фантазме? Или о нашем отце?
Вся злость, горевшая в Офелии с тех пор, как она нашла мать мёртвой в их гостиной, вдруг исчезла. Теперь, стоя перед ней лицом к лицу, она больше не была зла. Теперь она просто была разочарована, как ребёнок, осознавший, что родители тоже могут ошибаться. Всё то желание кричать, обвинять и винить свою мать рассеялось в тот момент, когда она поняла, что это встреча — подарок. И его нельзя было упускать.
— Потому что это было величайшее сожаление в моей жизни, и я хотела оградить тебя от всей той боли, которая была с этим связана. Всё с твоим отцом… закончилось ужасно.
