Кукла в чужих руках - Наталия Владимировна Алексеева
Тетя Наташа и мама заговорили одновременно. Суть их речей сводилась к тому, что мало того, что мы, идиоты малолетние, подвергаем наши жизни опасности, маемся от безделья, не доверяем взрослым, которые на раз-два нашли бы разумное применение этим деньгам, так еще и какие-то условия ставим! Кем мы себя возомнили?
— Хватит, — тихо сказал Кирюха, и они тут же замолчали. — Условие касается тебя, — он мрачно исподлобья смотрел на свою мать. — Тебе придется пройти лечение и перестать пить.
Я внутренне возликовала: наконец-то Кирюха выбросил из головы дурацкие принципы невмешательства в жизнь других людей!
Тетя Наташа потупилась и начала судорожно всхлипывать. Мы с мамой переглянулись, а Кирюха поднялся, подошел к ней и, обняв, прижал к себе. Они будто поменялись ролями: он — взрослый, утешал ее — маленькую. Она цеплялась руками и плакала ему в ключицу, обретая в сыне поддержку. И я поняла, что Кирюха ее простил. Потому что способен на любовь и прощение. Ведь пока у людей есть те, чьи судьбы переплетены с их собственными и не безразличны им, то они вправе менять жизни друг друга!
— Я согласна, Кирюша, — тетя Наташа подняла голову. — Не из-за денег, сынок. Прости меня.
Он смущенно погладил ее по спине и направился в коридор. Вернулся через минуту и высыпал на стол горку золотых монет. И пока заплаканная тетя Наташа и моя потерявшая от удивления дар речи мама рассматривали их, снова присел возле меня.
— Почему ты мне не сказал, что деньги перепрятал? — Я придвинулась ближе.
— Не успел. — Он почти касался губами моей щеки, и от этого сладко замирало сердце. — В тот день, когда в дом кто-то проник, я понял, что они меня достанут.
— Салим?
— А кто ж? Да ты меня еще выбесила — пойти к Лине! Глупая ты, Сонька!
— Не заводись, Кир! — Я чмокнула его, и он растаял.
— Да и сам я дурак — сунулся к ним! Если бы я спьяну не пообещал монеты продать, то, может, ничего бы этого не случилось!
Глава 34. Всем сестрам по серьгам
А на следующий день пришлось идти в школу. Из дома я выходила как на заклание. Мне казалось, что стоит крутануть школьный турникет и пройти в холл, как все ученики от мала до велика немедленно начнут на меня пялиться, тыкать пальцами и хохотать, вспоминая позорное видео. Единственное, что не давало трусливо повернуть назад, — Кирюхина поддержка. Он, понимая мое состояние, молчаливо шагал рядом. Никаких тебе шуток, подколок и насмешек. Пришлось самой подшутить над его внешним видом: впервые он явился в пиджаке, выполнив требование Танкера. Но он только хмыкнул и сказал, что иногда проще уступить настырной женщине.
Вот так, обмениваясь способами сопротивления насилию, мы вошли в школу. И никто на меня даже не оглянулся. Пару косых взглядов Кирюхиных одноклассников я постаралась не заметить. Так же как и спрятанных кривых улыбок своих соучеников. Но когда мимо проплыла Кантария, я не выдержала. Она осветила меня самой милой из своих улыбок и беззвучно поаплодировала холеными ручками.
— Я не могу!
— Не трусь, Сонька! — Кирюха сжал мой локоть и прошептал в самое ухо. — Держись. Если покажешь им свой страх, то конец! Ты можешь полагаться только на себя. Они должны видеть, что тебе наплевать на них!
И подтолкнул меня к кабинету. Глубоко вдохнув, я пересекла порог класса.
— Иванова! Звезда Ютуба! — пропел Макеев.
— Заткнулся бы ты! — неожиданно выступила со своей парты Аделина.
— Чё, Иванова, как улов? — заржал Макеев. — Покемоны рулят?
— Заткнись, сказала! Дамик, разберись ты уже!
Аделина раздраженно перетряхивала сумку. А у меня чуть глаза не выпали от удивления: кажется, я впервые слышала, чтоб она повысила голос. Да еще в защиту того, кто не принадлежит к ее кругу!
Алиев поднялся и направился к Макееву. Тот сжался в полупритворном страхе и выставил перед собой раскрытые ладони.
— Боюсь, боюсь!
Но Дамир привычным жестом борца перехватил его и, выдернув из-за парты, шмякнул об пол. Макеев сразу застучал ладошкой по гладким паркетным доскам, прося пощады.
— Это что еще за ринг?!
Вошедшая химичка возмущенно шлепнула папкой по столу.
— Алиев, отпусти Макеева! И марш за свою парту, если не хочешь к директору прогуляться!
— Аделина, спасибо, — поблагодарила я ее спину.
Она повернулась вполоборота и одарила меня взмахом ресниц:
— Ненавижу, когда троллят не по делу. Ты ведь не сама выложила видео?
— Нет. Зато я знаю, кто это сделал, — сказала я.
Несмотря на то, как обошелся со мной Савельев, я верила, что он сказал правду. Кирюха ошибся, обвиняя его. Потому что на том злосчастном видео было заметно, как Мишина рука с большими штурманскими часами на запястье отталкивает камеру. А потом он сам признался, что видел, как Алиев снимал меня, но не помешал ему.
— Что сделал? — Дамик втиснулся за стол.
— Видео с Ивановой выложил, — тряхнула головой Аделина.
— Кто? — Алиев обернулся так резво, что спинка стула долбанула по краю моего стола. Учебники и тетради, сложенные стопкой, разлетелись веером.
И только я собралась зачесть ему обвинительный приговор, как неожиданно уловила в черных нефтяных глазах мольбу, а на лице — явственный страх. И я захлопнулась.
— Ну и кто же это сделал? — снова оглянулась Аделина.
Ситуацию спасла химичка, решившая в первый же учебный день устроить самостоятельную работу. Класс огласился воем и стонами, однако все покорно потянулись за листочками. Дамир кинул на меня еще один выразительный взгляд и отвернулся.
После урока он долго возился возле своей парты, заслоняя мне выход. Поняв, что он хочет остаться со мной наедине, я снова уселась на стул. Один за другим одноклассники покинули кабинет.
— Не смей говорить Деле, что это я видос на Ютуб залил! — горячо проговорил он, убедившись, что в классе никого нет.
— А ты думаешь, она без меня не узнает?
— Не говори никому, а не то!..
— А что ты сделаешь? Бить будешь?
— Нет, конечно, — растерялся Алиев, — я женщин не бью.
— Да? А мне показалось, что очень даже. — Я поднялась и закинула лямку рюкзака на плечо. — Вот мне до сих пор больно. Пропусти!
Он слегка попятился под моим напором, потом снова затормозил. Мы стояли в проходе между партами: я лицом к выходу, он — спиной.
— Соня, прошу тебя, не говори Аделине. Я удалю видос! Только не говори, пожалуйста! Она не поймет! Меня Машка Кантария заставила!
— Я понимаю, что ты свою задницу прикрываешь. Но почему я должна это делать? Ты бы определился, кто
