Реверанс со скальпелем в руке (СИ) - Тамара Шатохина
Мы проговорили до белого дня. По лестнице он меня уже буквально тащил – слипались глаза.
- Выспимся, поедим и сразу – долгая прогулка, - сонно бормотала я, - а хорошие люди в Ло, правда?
- Есть разные, Мари, как и везде. Завтра прибудет ваше приданое, - улыбался муж, - и мои свадебные подарки – я полностью обнёс свои покои в родном замке. Отдыхайте, дорогая, - прижался он к моему лбу губами, пропуская в комнату и прикрывая потом дверь – чудо, не мужчина!
И теперь ему есть о чем думать, кроме глупостей – уютно укутываясь в одеяло, думала я. И у меня совесть отдыхает. А может и зря рассказала - что-то ушло... легкость весёлая, которую и Бригитт в нём заметила. Но она и так умерла бы этой ночью. Или нет? Он сильный, очень сильный.
Что-то ушло… а что-то появилось взамен. Трудно так – сходу, сообразить. Наверное, у него ко мне сейчас настороженное уважение. А информацию нужно выдавать порциями, как делала Шахерезада. И только необходимое, а то получим информационный шок. А сам пытать меня он не станет, как не стал Дешам.
Приятно, когда с тобой считаются и тебя слышат…
Глава 25
Через пару дней похолодало и зарядили дожди…
Я решила отнестись к этому, как к развлечению и разнообразию. Моя жизнь в качестве богатой бездельницы не предполагала работы – вообще никакой. А безделье, это трудно на самом деле – я помнила прошлую тоскливую зиму в Анжу. Но сейчас скучать было некогда – прибыл обоз с «моим» приданым и личными вещами Рауля.
Возничие помогли с выгрузкой и переноской в дом кучи красивых и просто полезных вещей. Заночевали мужики в башне на сене, собрались утром и после завтрака уехали, оставив еще и двух шумных и очень красивых собак – точеный силуэт, сухая морда, белоснежная шерсть…
- Это порселен, Мари. Или собака Франш-Конте, а еще её называют фарфоровой гончей за изысканность… в сумраке она светится, как изящная фарфоровая статуэтка. Единственный недостаток – любит лаять. Если для вас это неприемлемо, они будут жить у кого-то в Ло.
- А достоинства? – гладила я теплую гладкую шерсть псины, которая безбожно ко мне ластилась: - Вижу уже, что охранник из неё никакой.
- Они замечательные охотники и мы всегда будем с дичью. Дружелюбны, непритязательны, любят детей и вытерпят от них даже самое жестокое обращение… а маленькие дети иногда не осознают своих действий, согласитесь?
- Соглашусь, - наклонилась я, принюхиваясь.
- Запаха нет. Шерсть роняют, но это естественно для всех собак, да и людей тоже. Я взял их щенками в аббатстве Клюни, их разводят там монахи. И ни разу не пожалел. Но они содержались на псарне, а здесь придется пустить их в дом. Подумайте хорошенько – готовы ли вы…
- …просыпаться под их лай?
- Наверху он не слышен, ребенка не разбудит. А убирать шерсть и следы грязных лап, как и весь дом, будет прислуга. Я уже договорился, что у нас с вами будут работать кухарка и горничная. Девять женщин подойдут сегодня ближе к вечеру, вы одобрите двух из них…
- Горничной я хотела бы Жюли, а кухарку пускай выберет Андрэ. Так можно?
- Вам можно все, мадам – вы хозяйка, - улыбался мой муж, - подумайте заодно – что бы вы хотели изменить в доме? И все эти женщины могут помочь разобрать груз…
Идеальные мужчины есть, они существуют! И небольшие недостатки не портят общего впечатления. Но это моё восхищение Раулем дало повод задуматься – а насколько много значил в той моей жизни секс? Может я просто не знала, что оно такое? И счастлива была доставлять удовольствие, не требуя его взамен? Недостатком своего мужчины я это не видела. Сейчас другое… но я опять ловлю кайф, уступая в мелочах - с собаками, например. Понятно же, что они ему дороги. И радовать его хочу, отвлекать от грустных мыслей и помогать, чем могу… Как далеко это могло зайти для меня? И что это будет – при таком-то раскладе?
Собаки остались в доме, на первом этаже. С ними дом ожил, зашевелился, что ли? И с появлением новых людей тоже – кухарки Беаты и горничной Жюли. Они приходили рано утром, когда мы еще спали, а уходили после обеда, сделав все, что положено.
Андрэ… Андрэ оставался для меня загадкой, пока я не усадила его перед собой и не попросила о разговоре. Муж представил его, как слугу и своего друга. А всё то время, что я его знала, он вел себя исключительно, как слуга. Оказалось, что у него есть семья – жена и взрослые уже сыновья восемнадцати и шестнадцати лет. Они служат в замке моего нынешнего деверя и перевозить их сюда он не планирует.
- У них там дом. Жена справляется, - коротко ответил он, - я предпочту хозяина… и вас вместе с ним, мадам.
И ладно. И хорошо, потому что Раулю он нужен.
Зима прошла под знаком домашнего благоустройства. Каменные стены всех покоев до самого потолка были выкрашены в приятные цвета при помощи натуральных красок, добавленных вместе с клеем в белую глину: зеленой и бледно-красной умбры, сине-голубой, добываемой из растения вайды, бледно-желтой - из крушины. Эти краски продавались, ими окрашивали ткани, благополучно окрасилась и глина.
Драпировочные ткани, ковры, посуда и постельное бельё, напольные вазы и светильники – не таким и большим был ассортимент и выбор. Но я развесила все это и расставила по своему вкусу, понимая, что и это замечательно и, собственно, все что нужно, у меня есть. А эстетические пристрастия можно и поумерить.
Еще в наш медовый месяц я выложила перед Раулем деньги, которые имелись в заначке.
- Раз мы семья, то и тот мой дом – тоже ваш. Располагайте всем, чем владею, муж мой, - проявила я неслыханную щедрость.
- Это само собой разумелось, мадам, раз вы стали моей женой. Все, принадлежащее вам, стало моим, - отворачивался он похоже, широко улыбаясь: - Вам следовало тщательно изучить договор. Тогда его условия не стали бы для вас сюрпризом.
Было много чего еще, что случилось за это время – узнавание друг друга, мелкие и крупные уступки, даже серьезные принципиальные споры. Было моё желание радовать его – едой, комфортом и уютом, и его бережное отношение ко мне и потребность задаривать
