Лекарство - Ксения Гранд
Доверие… Что-то это мне напоминает. Разве не об этом просил его Кристиан в первый день, когда я появилась в поместье? Втереться ко мне в доверие. Получилось ли у него? Сложно сказать, но сам факт того, что его поступки не более чем часть плана, вызывает неприятные чувства.
– Что ж, постараюсь сделать все, что в моих силах. Но, честно говоря, я не…
– Почему ты это сделала?
– Что?
– Спускаться в катакомбы было рискованно. Почему ты это сделала?
Смотрю на него и не знаю, что сказать. Почему? Потому что ты единственный, кто выжил. Потому я не могла поступить иначе. Потому что ты не бросил меня в лесу. И хоть я до сих пор не понимаю почему, но ты спас меня, спасал все это время. Но вслух говорю лишь:
– Чтоб вернуться домой. Одна я не найду дорогу.
Кивок дает понять, что мой ответ сошел за правду. Хотя жаль, что это не так. Я двигаюсь к выходу. Не знаю почему, но у меня вдруг возникает непреодолимое желание уйти. В этой комнате становится слишком тесно для двоих.
– Подожди, – его рука сжимает мой локоть. – Я…
Смотрю на него и вижу что-то совершенно дикое, в самом сердце золотых глаз. Неужели это отблеск благодарности?
– Я хотел сказать…
Неужели он это сделает? Неужели скажет?
– Я…
Ну, давай. Скажи это!
– … ценю то, что ты для меня сделала.
Беззвучно выдыхаю, выпуская досаду. Ценю, признателен, обязан. Все что угодно, лишь бы избежать обычного человеческого «спасибо».
– Не за что.
Он кивает, но глаз не отводит. Спустя время понимаю, что он смотрит на мою руку, а, вернее, запястье. Смотрит так, будто никогда раньше не видел запястья другого человека. Гладкое, белое, без единого шрама. Рядом его рука, вся в синяках. Старые отметины – разрывы, кровавые подтеки – глубокая синяя бездна. Кожа, давно забывшая, что значит быть целой. Вены тянутся иссиня-черной нитью. Такие крепкие. По сравнению с моей порошково-белой кожей и ее голубыми нитями они словно корневища дерева. Внутри вспыхивает непонятное чувство, поднимающееся от живота к груди. Что это? Наверное, сочувствие. Раньше эти отметины казались мне ужасными, но вблизи они выглядят не так страшно. Неожиданно для самой себя мне хочется к ним прикоснуться, но стоит только потянуться в его сторону, как его рука отскакивает, как от бурлящего масла.
– Что ты делаешь?
– Я только хотела…
То, как он смотрит на меня, отнимает дар речи. Будто я только что собиралась ему кусок руки отрезать. Да что с ним такое? Я всего лишь хотела к нему прикоснуться. Что тут такого? Он ведь уже не раз меня… Постойте. Ведь это уже было. На руинах в старом лесу. Я схватила его за запястье, а он отпрянул от моей руки, будто это приносит ему буквально физическую боль. Это было не из-за злости, а из-за страха. Кажется, я начинаю понимать. Каждый раз, когда он меня толкал или хватал, он делал это перчаткой. Дистанция, перчатки… Он боится касаний. Боится, когда кто-то прикасается к нему. Как странно. Будто моя кожа прокаженная. Может, это не страх? Может, он просто отвык? Господи, что с ним сделали, чтоб он так закрылся от мира?
– Я не помешала?
Лицо Окры заиграло румянцем. Только на коже подобного цвета это почти незаметно. Какой необычный цвет. Грязь с молоком, кровь с охрой – натуральная красная глина.
– Предсказательница желает вас видеть, обоих.
Тара хочет нас видеть, да еще и обоих? Не к добру это. Зря я тогда угрожала ей. Теперь она, вероятно, все рассказала Лидеру и захочет от нас избавиться. Покои Тары находятся на отшибе, отдаленно от всех. Переступив порог, мы словно окунаемся в мир древней магии. Везде баночки со снадобьями, травы, камни, минералы и даже кости. Надеюсь, не человеческие. Шкаф справа, шкаф слева, везде шкафы. Стол по центру и Тара прямо за ним.
– Итак, – начинает она, как только мы переступаем порог, – мое слово сдержано. Предатель на свободе.
– Я благодарна тебе за это.
– Знаю, но я не для этого вас позвала, а чтобы предупредить.
– О чем?
– Опасность висит в воздухе, – она измеряет шагами комнату. – Мои слова в защиту Предателя не прошли стороной. Народ в ярости, и я не знаю, удастся ли его утихомирить.
Не могу не заметить, как она все время поглядывает на Блэквуда. То ли с опаской, то ли с подозрением. Что он еще мог натворить, о чем я не знаю?
– Вам нужно бежать.
Блэквуд делает шаг вперед.
– Мы не уйдем без лекарства.
– Придется, потому как его вам никто не отдаст, Предатель. К слову, обоим уйти не удастся.
– Что? – смотрю на нее, на Блэквуда.
– Ты уйдешь одна.
Ушам не верю. Она серьезно думает, что я просто так уйду?
– Я не могу уйти одна.
– Ты должна.
– Мы должны уйти вместе!
Ловлю на себе взгляд Блэквуда и отворачиваюсь. Слишком эмоционально. Не хватало еще, чтоб он подумал, что я в нем заинтересована. Он мне просто нужен. Нужен, чтоб выбраться.
– Я не найду дорогу обратно.
– Придется, потому как другого выхода нет.
– Мы найдем другой выход.
– До или после того, как Лидер казнит Предателя, а тебя запрет в лазарете?
– Зачем ему я?
Что ему от меня нужно? Я всего лишь человек, даже не страж. Ничего не смыслю в целительстве, не умею охотиться. Разве что…
– Ему нужна моя кровь.
Тара кивает.
– Кто-нибудь мне объяснит, что особенного в моей крови? Почему все хотят ее заполучить?
– Неужели ты не поняла? Ты последний в мире человек с двенадцатой группой крови.
– И что с того? Это не делает меня лучше.
– Ошибаешься.
– Нет, это вы ошибаетесь, – смотрю на нее и на Блэквуда. – Вы совсем не знаете меня. Я не особенная. Я такая, как все. В моих жилах течет такая же красная кровь. А, значит, моя жизнь не ценнее любого из вас.
– Это не так.
– Почему?
– Потому что ты ценнее! – ее рука ударяется о стол. – Твоя кровь – самое удивительное, что есть в мире. Ты даже не представляешь насколько уникальна.
Грохот кулака вперемешку с криком застал меня врасплох. Почему это так важно для нее? Речь ведь идет о моей крови.
– Так объясни. Почему она уникальна? Чем ценна?
Она опускает голову. Руки по-прежнему впиваются в столешницу, будто хотят продавить в ней дыру. Боковым зрением замечаю, как напрягся Блэквуд. Ответ Тары его тоже интересует, только она не очень-то хочет отвечать.
– Ладно. Если моя кровь такая ценная, я дам тебе пару пробирок, если поможешь нам сбежать. Обоим.
По ее глазам видно, что соблазн велик, но что-то ее останавливает.
– Уходите.
– Но…
– Сейчас же!
Направлюсь к двери следом за Блэквудом. Он вел себя на удивление тихо. Не угрожал, не требовал. Это немного странно с учетом того, что это его единственная манера общения. Либо он понимает, что угрозами ничего не добьется, либо он что-то задумал. Что не к
