Ненаглядная жена его светлости - Натаэль Зика
Но...
Как говорится, хочешь насмешить бога? Расскажи ему о своих планах!
Уже следующее утро принесло Софье две новости. И обе чрезвычайно неприятные...
Она проснулась чуть раньше, чем обычно. И некоторое время просто лежала, рассматривая потолок и размышляя о предстоящей поездке.
С одной стороны, показываться в Гладове в своём истинном статусе может быть опасным. Рано или поздно весть, что его жена, которая по легенде сидит в поместье, разгуливает в другой части страны, дойдёт до его светлости. А предсказать реакцию милорда невозможно.
С другой стороны, племянница кухарки Маниша не может приглашать на ПМЖ в «Два тополя» лекарку. Даже от имени герцогини. Ну не дают селянкам таких полномочий! Лекарь – не садовник, надо выбрать по-настоящему знающего человека, обговорить все условия, согласовать обоюдные требования. А это никто, кроме хозяйки или хозяина, обсуждать не вправе.
Но ведь она не собирается искать встреч с супругом, поэтому тот устный договор, который они с Адель заключили, она не нарушает.
Солнечный лучик скользнул в щёлку между шторами, пощекотал ухо, перебрался на щёку и яркой вспышкой коснулся век. Соня зажмурилась и резко приняла сидячее положение – солнце она любила, но не тогда, когда оно бьёт прямо в глаза!
Откинув одеяло, она совсем было собралась позвать Риву, которая обычно приходила в усадьбу за полчаса до подъёма герцогини, как вдруг внутренности Софьи стянуло в узел. Да так, что молодая женщина едва успела добежать до своего нового туалета. Вернее, до купели, потому что до стульчака она не дотянула.
Вывернуло её основательно.
«Что я вчера вечером ела? –отрешённо подумала молодая женщина, медленно выходя из ванно-туалетной комнаты. –Вроде всё свежее – творог с ягодами и взвар. Надо предупредить Кору, пусть проверит».
– Миледи, вы уже встали! – навстречу ей спешила Рива. – Какое платье вам приготовить?
Соня не успела ничего ответить, как новый спазм заставил её броситься обратно.
Да что же это такое!
– Ох, миледи! И давно это у вас? – горничная успела подхватить волосы миледи и придерживала их всё время, пока госпожа корчилась над купелью.
– Тошнота? Впервые. Спасибо, Рива, –Соня отдышалась и, пустив воду, прополоскала рот. – Платье подождёт, я ещё не умывалась. А ты сходи-ка к матери, пусть она проверит творог и взвар. Больше я ни к чему за ужином не прикасалась.
– Творог свежий, – уверенно ответила горничная. – Мы его все вчера ели. Все женщины. Я в порядке, как видите. Маму только что видела – хлопочет на кухне, тоже не жаловалась. Да и когда бы он успел испортиться, если его специально к ужину приготовили?
– Ну не могла же я одна из всех отравиться? – Софья прислушалась к себе, вроде бы отпустило. – Может быть, ягоды виноваты?
– Мы эти ягоды две недели едим, и никто ничего. Может быть, это вовсе и не отравление? – осторожно заметила Рива. – Простите, миледи, а вы перед отъездом сюда были... с его светлостью?
Девушка порозовела, и Софья с ужасом уставилась на горничную.
– В смысле? О, нет! Рива, это невозможно! Прошло уже, – герцогиня быстро подсчитала в уме и возмущённо фыркнула, – семь седмиц! Да у меня с тех пор даже приходили женские дни! Я ещё вчера была совершенно здорова! Надо выяснить, что испортилось – если не ягоды, не творог, тогда только взвар.
– Вот и у меня также началось, вчера всё хорошо, а с утра – раз! – и мутит. И каждое утро я встречаю вот так, – Рива кивнула на купель. – А женские дни не показатель, особенно если они были не такие, как обычно. Вам надо бы лекарю показаться.
Соня открыла было рот, чтобы возразить, но сдержалась: к чему эти разговоры, тем более с горничной? Нет, Рива хорошая женщина, но по меркам этого общества она всего лишь прислуга. Герцогине не по чину с ней откровенничать.
Далее, допустим, женские дни после переезда у неё на самом деле были не совсем обычные, а слишком короткие. Но причиной этому мог быть стресс, а не то, что Рива там себе надумала. Вон, стоит, сияет, словно гипотетическая беременность хозяйки – это то, о чём горничная всю жизнь мечтала.
Конечно, виной всему нервы, всё-таки Софье не часто приходится умирать, воскресать и отвечать за чужие прегрешения. А тут ещё водопровод, канализация, новый быт... Да ей лишний раз присесть некогда было! Стресс и несвежая пища!
И потом, после той ночи она съела две ягоды фликсы! Нет-нет, никакой «такой» причины нет и быть не может! Она отравилась, и точка!
Тошнота прошла также быстро, как и накатила, и Софья совсем успокоилась.
– Кора, весь вчерашний творог, сколько его ни осталось, отнеси курам, – распорядилась она за завтраком. – Взвар, если остался, туда же. И тщательнее следи за чистотой посуды, в которой готовишь и держишь продукты и готовые блюда.
– Я слежу! У меня всё чисто, – всполошилась кухарка. – Что случилось? Рива?
– Её светлости, – горничная помялась, – было нехорошо. Миледи выворачивало...
– Всевидящий, утренняя тошнота? – Кора неожиданно разулыбалась. – Какая хорошая новость, миледи!
– Кора, не говори ерунды, я просто отравилась! Потом – видишь? – всё прошло и больше не повторяется!
Но стоило ей произнести это, как кухарка поставила перед Соней тарелку с пышным омлетом. Запах пищи достиг носа миледи, и её снова скрутил спазм.
Прямо за столом.
Единственное, что Софья успела, это отвернуться в сторону и наклониться.
Её сотрясало несколько секунд, поскольку тошнить было уже нечем.
– Убери это, скорее! Ну и вонь! Яйца тоже пропали, как и творог? – взвыла миледи, отодвигая тарелку.
И успела заметить, как мать с дочерью переглянулись, после чего Кора проворно убрала омлет, а Рива протянула госпоже чистое полотенце.
Аппетит начисто пропал .Софья отказалась от помощи горничной и вернулась в свою комнату.
