Хроники Драконьей империи. 2. Не единственная (СИ) - Углицкая Алина

– Открой глаза, Анья, – шепчет на ухо искушающий голос.

– Дар?

– Не бойся. Открывай.

Его руки ложатся мне на плечи. Такие теплые, такие надежные…

Рядом довольно лепечет Артемка.

Да, надо открыть, а то что-то здесь жарковато. Неужели, мы в самом деле…

Распахнув ресницы, замираю в восторге. Реальность превосходит мои ожидания.

Дар не преувеличивал, это действительно море! Бесконечное, лазурное море, упирающееся в горизонт. Над головой сияет чистое небо, без единого облачка, белое солнце стоит в зените, а вокруг, насколько хватает глаз, расстилается золотистый песок и темнеют высокие пальмы. Ветер колышит их листья, донося до нас пение птиц и брызги воды.

– Как… как ты это сделал? – шепчу, не в силах поверить своим глазам.

Сердце то замирает, то гулко бьется. Мне кажется, что я сплю.

– Ты сказала, что твой сон повторялся. Значит, он вполне мог быть пророческим. Я поискал на карте подходящие места. Море, пальмы, песок и солнце. Оказалось, этим может похвастать только Шандариат. А дальше все было просто: дарги могут беспрепятственно пересекать границы любых стран, с которыми у нас мирный договор.

– Только превращаться в драконов не можете.

– Верно. Но мне и не нужно.

– А портал?

– Лохан сделал. Сказал, что у него давно не было такой прилежной ученицы. Кстати, здесь на много миль нет человеческого жилья. Этот берег абсолютно пустынный.

Я улыбаюсь, глядя, как волны накатывают на песок. Всего пара шагов – и море лизнет ботинки. Артемка с удивленными восклицаниями цепляется за мой подол, а Дар утыкается носом мне в макушку и втягивает мой запах.

– Спасибо, – оборачиваюсь к нему. Ловлю сияющий взгляд. – В этом мире много чудес, но это – лучше всех остальных!

Он целует меня, и с минуту я не думаю ни о чем, кроме его губ на моих губах. Инстинктивно тянусь к нему, льну телом к телу, обнимаю руками за шею и чувствую, как его руки скользят вдоль моей талии, вверх по спине, зарываются в волосы. Кажется, что я таю в этих объятиях.

От поцелуя кружится голова. Меня словно качает на волнах нежности и теплоты – это чувства моего дарга. С каждым днем я слышу их все сильнее – потому что я его шиами.

Дар отпускает меня, опьяненную счастьем, и вдруг говорит:

– Есть еще кое-что.

– Еще сюрприз?

– Почти. Вчера пришел ответ от императора.

– И ты молчал?!

С нашего триумфального возвращения в Лемминкейр прошел почти месяц. Пережитые ужасы почти забылись, но я еще в первый день попросила Ниффелиуса выдать мне чернила и бумагу, и сама написала письмо императору, прося его позволить мне присягнуть на верность Ламаррии и Алмазному клану.

Письмо отправили с гонцом. И вот, наконец-то, пришел ответ…

– Что там? – спрашиваю, стараясь сдержать волнение.

Все это время я молила судьбу, чтобы император ответил согласием.

Дар старается сохранить серьезный и даже печальный вид, но я замечаю, как подрагивают его губы, силясь разъехаться в улыбку.

– Ну? Не томи!

– Его владычество готов встретиться с тобой и обсудить этот вопрос.

С визгом бросаюсь ему на шею.

– Тише, тише, – смеется он, – ты меня задушишь на радостях.

– Ты понимаешь, что это значит?! – от счастья я пританцовываю.

 Хватаю Артемку, который уже закопался в песок, и начинаю кружить. Малыш смеется вместе со мной.

– Это значит, что тебе нужно срочно обновить гардероб и подготовить бальные платья. Десять… нет, двадцать штук.

– Зачем же так много?

– Сейчас веддь в столице бальный сезон. Неужели забыла? Тебе придется затмить всех своей красотой!

– Скорее уж своим животом.

– Пусть молча завидуют. Ты льера Изумрудного клана и достойна самого лучшего.

Мой смех обрывается. Я опускаю Артемку на песок и с печальной улыбкой напоминаю:

– Я не льера, Дарион, ты сам это знаешь не хуже меня.

Да, Анабель никуда не делась. Она все еще с нами.

Дарион выделил ей сиделок и отдельное крыло, подальше от нас. О ней заботятся, как о младенце, потому что она совершенно невменяема: моют, переодевают, кормят с ложки. И именно по этой причине Дарион никогда не сможет с ней развестись…

Пока она жива, я остаюсь не единственной в его жизни. И, вроде бы, должна ненавидеть сестру за это, но… мне ее жаль.

Иногда я прихожу к ней с Артемкой: только при взгляде на сына в ее глазах вспыхивает подобие узнавания. Она обнимает его, гладит по лицу, бормочет колыбельные.

В такие моменты мое сердце разрывается от жалости. Но я ничем не могу ей помочь…

Разве что заботиться о ней. Ведь именно сестре, несмотря ни на что, я обязана своим счастьем.

– Мне плевать, – отвечает мой дарг с внезапным упрямством и, притянув к себе, сжимает в ревнивых объятиях. – Ты моя шиами, моя льера. Это все, что другим нужно знать.

Его ладони обхватывают мое лицо, заставляют поднять голову, и я вся, без остатка, тону в его золотисто-зеленых глазах. Сквозь шум в ушах слышу уверенный голос:

– Я люблю тебя, Анья – только это имеет значение!

Утыкаюсь лицом ему в грудь.

Когда-то моя сестра пошла на обман и подлог, потому что хотела быть счастливой. А я по своим причинам вступила в ее игру и теперь занимаю то место, о котором мечтала она: у меня есть Дарион, Артемка, а под сердцем бьется новая жизнь. Вернее, две жизни.

– Знаешь, – бормочу, украдкой вытирая слезы, – ты прав.

Поднимаю голову и ловлю его взгляд:

– Я люблю тебя, Дарион Лемминкейр. Только это имеет значение.

Эпилог

Последнее время хаорн скучал. Древняя клятва, данная так неосмотрительно, вынудила его отступить и оставить драконам лакомый кусочек, который ведьмы некогда обещали дэймарам в личную собственность.

Сидя на каменном троне в одном из залов дворца, он равнодушно наблюдал за танцем никхалий. У его ног лежали две мантикоры, а молодой аспид обвил могучие плечи.

Полуобнаженные, смуглые, хрупкие как хрустальные статуэтки, танцовщицы изгибались перед ним под плавную тягучую музыку. Потряхивали крутыми бедрами, звенели браслетами, били босыми пятками под ритм цимбал и думбека. Им вторил голос певца. 

Пока не раздался грохот шагов, и перед троном не появился первый советник.

– Владыка! – намиб Расхар поспешно склонился перед хаорном. – Свершилось!

В глазах повелителя мелькнул интерес. Он поднял ладонь, и музыка смолкла, а танцовщицы поспешно разбежались по углам.

– Слушаю тебя, намиб.

– Ваш верный раб Ширайю донес: ранерия родила.

– И? Все, как мы думали?

– Да, Владыка. Все, как и было предсказано. У нее родились два сына-дракона и дочь с сильным даром.

По темным губам хаорна скользнула улыбка:

– Наконец-то. Пусть Ширайю продолжает охранять детей и их мать.

– Но мы не знаем, кого из них отметил Меняющий Судьбы…

– Ты верно сказал, намиб, не знаем. Пока.

Хаорн откинулся на спинку трона. Тяжелые веки прикрыли глаза, показывая, что аудиенция закончена.

Намиб бесшумно покинул зал. Снова заиграла музыка, снова задвигались женские тени, развлекая хозяина Бездны.

Но хаорн уже не смотрел на них. Машинально поглаживая сухую горячую голову аспида, он думал о том, что в ком-то из этих детей течет особая кровь. Однажды она проявится. Ему нужно всего лишь набраться терпения и подождать. Совсем немного. Каких-то двадцать человеческих лет.

Впрочем, он готов ждать и больше. Главное, что зерно, брошенное когда-то в благодатную почву, наконец-то взошло. Зов, посланный наугад, достиг своего адресата.

– Однажды ты придешь ко мне, – произнес Владыка, обращаясь в пустоту. – И принесешь с собой то, чего я так жажду.

А пока нужно просто набраться терпения…

КОНЕЦ