Двуликий бог. Книга 2 (СИ) - Мэл Кайли
— Ты приводишь любовниц к господину? — я старалась выглядеть невозмутимой, однако предательский голос дрогнул, пропал. Я усмехнулась напряжёнными сжатыми губами, силясь не заплакать снова. Больно, слишком больно было вспоминать, думать, говорить об этом. Я знала, что глаза мои блестят и выдают хозяйку. Знала, что, сколько ни старайся, эту горечь не скрыть. И всё же я держалась — держалась гордо, с достоинством.
— Это не любовницы, госпожа, — Рагна молчала долгое время, прежде чем сумела с трудом выдавить из себя эти слова. И пусть она убеждала, что не может иметь собственного мнения, но её смущённое и пристыженное лицо с проступившим на бледных щеках алым румянцем свидетельствовало об обратном. Я набрала в грудь побольше воздуха, ощущая, как отказывает мне воля, а вместе с ней и ноги. — Это служанки, наложницы, замена на время беременности. Они Вам не ровня…
— Ты что ли будешь судить, кто мне ровня?.. — вкрадчивый тон полнился подавленной злостью. Резким нервным движением я сплела пальцы, опустила на них подбородок, прикрыла глаза. Она даже не отрицала! Признавалась в этом позоре открыто, не отводя глаз! Ничуть не стыдилась своего участия в грязных интригах, проворачиваемых за моей спиной! Я стиснула зубы. — Да как ты смеешь что-то скрывать от меня, от своей госпожи?! Ты должна была первым делом явиться ко мне и обо всем доложить, получить дозволение! Любые вопросы, касающиеся хозяйства и прислуги, решаю я! Не Локи и уж тем более не ты! Кем ты себя возомнила?.. — я хотела сказать девчонке ещё много резких слов, однако боль в центре живота снова пронзила меня, вынудив тихо охнуть и согнуться, обнять талию дрожащими руками.
— Госпожа! — Рагна бросилась было ко мне, однако я отшатнулась, метнула на неё взгляд, полный непримиримой ненависти, и девушка осеклась, замерла на месте.
— Не подходи ко мне, лживая дрянь, — вполголоса выдохнула я, делая судорожный выдох. Боль не унималась, ломала меня всё сильнее. На глазах проступили слёзы, но гнев не дал им пролиться на пылающие щёки. — Лицемерка… Ведь я доверяла тебе… Впустила в круг своих приближённых… Так ты мне отплатила? — лоб горел, я ощущала, как от низа живота поднимается жар, и неизбежно слабела. Пришлось опереться о спинку деревянного кресла, чтобы не упасть. Голова кружилась, но ярость давала силы.
— Вы преувеличиваете, госпожа, — голос Рагны прозвучал, как сталь, и в нём появились резкие нотки. Губы её дрогнули и скривились от обиды, уродуя лицо. — Не надо думать, что Вы единственная входите в покои повелителя после захода солнца. Наложницы удовлетворяют ненасытное желание бога огня, когда Вы сами сделать этого не в силах. Так было последние месяцы Вашей предыдущей беременности. И ничего рокового не произошло, ничто не нарушало Вашего наивного беззаботного счастья. К чему этот надрыв теперь?.. — дерзкие насмешливые слова служанки добили меня, уничтожили. Её уничижающий голос ещё долго стоял в ушах, хотя наглая девчонка замолчала. Не знаю, откуда взялась ловкость и пыл, да только я ударила нахалку открытой ладонью по лицу с такой силой, что гулкое эхо разлилось по покоям, а крепкая девушка пошатнулась, едва не упала. Я не хотела ограничиться одной пощёчиной, но сдержалась.
— Да как ты смеешь! Забыла, кто стоит перед тобой?! Я могу тебя уничтожить. Стоит мне пожелать, и ты вылетишь из этого дворца раньше, чем успеешь попросить о прощении, — Рагна распрямилась снова. Глаза её недобро сверкнули. Однако меня не пугали выходки служанки, сколько бы она ни забылась, на что бы ни решилась. Я помнила, кто является истинной госпожой золотых чертогов. Единственной госпожой, что бы ни плели чужие злые языки. Я сумела сломить воинственную великаншу. Мне ли заробеть перед самонадеянной девчонкой?..
— Передо мной стоит одна из многих, — гадко ухмыльнувшись, произнесла Рагна и покивала головой, точно лишний раз подтверждая и одобряя свои слова. — И отныне никто в пламенном дворце не забудет об этом. Побойтесь громких слов, госпожа моя. Вас, как выяснилось, может заменить любая. Меня — даже при Вас — не сумел заменить никто.
Самообладание отказало мне. Мне показалось, ещё мгновение, и я не сдержусь, удушу негодяйку собственными руками. Напряжённые до боли пальцы тряслись и призывали меня к этому, к счастью, кровь и происхождение взяли верх. Вместо необдуманных поступков, я призвала стражу, велела вышвырнуть девчонку прочь. Рагна не сопротивлялась, молчала, но с губ её не сходила паскудная улыбка. Она сказала достаточно. Достаточно, чтобы лишить её жизни или обречь на вечное изгнание. Достаточно, чтобы сломить уязвимую госпожу. Стоило дверям захлопнуться, как силы оставили меня. Я упала на мех, чуть смягчивший удар, но всё же приложилась головой об пол. Теряя нить ускользающего сознания, я видела только одно: алое пятно, разраставшееся по светлому платью чуть ниже живота…
Глава 21
Только чудом я сумела сохранить ребёнка в ту ночь. Получившие выговор стражники с завидной расторопностью избавились от Рагны, вернулись на своё место и даже осмелились постучать в двери, чтобы поинтересоваться, не желает ли разгневанная госпожа ещё чего-нибудь, и тем самым заслужить благосклонность. Их изворотливость и спасла положение. Не дождавшись ответа, один из молодых людей осмелился заглянуть в покои, где увидел окровавленную госпожу, лежащую на полу без чувств. Не растерявшись, воины разделились: один бросился за лекарем, другой поднял меня и перенёс в постель. Дальнейшая судьба моего нерождённого ребёнка перешла в руки Хельги — руки умелые и воистину чудодейственные.
Когда я пришла в себя, стояла глубокая ночь, тёмная, густая и непроглядная. Я ощущала всепоглощающую слабость, отчаяние и нежелание жить. Однако я находилась в том положении, когда несла ответственность не только за себя, а потому выбора у меня не оставалось. Одна лишь горечь. Я просила Хельгу оставить меня одну, но взволнованная лекарь не соглашалась, не слушалась приказов и поступала совершенно верно. Я пребывала в таком состоянии, что могла совершить поступок непредсказуемый и необдуманный, возможно даже, роковой. Меня нельзя было предоставлять своим мыслям, потому что отчаяние рождает безрассудство. И мудрая женщина просидела подле моей постели до самого утра.
За прошедшее время я так и не сумела сомкнуть опухших век. Я молчала, но слёзы всё лились и лились из глаз, заставляя их щипать и гореть, обжигая щёки. А когда они закончились, высохли,
