Двуликий бог. Книга 2 (СИ) - Мэл Кайли
А затем я вновь забеременела. Признаться, я желала этого давно и втайне страдала оттого, что такое долгое время не могла стать матерью во второй раз. Я делилась с Хельгой своими сомнениями снова и снова, потому что лишь ей одной могла доверить свои печали, иногда сердилась, иногда плакала, иногда кричала и обвиняла её в безразличии, когда рассудительная женщина просила меня подождать и дать своему телу восстановиться, набраться сил. Думаю, уже тогда она знала нечто такое, о чём я и не подозревала. Как и в первый раз, Локи был безмерно рад счастливой вести, как и в первый раз, стал ещё мягче и внимательнее ко мне, милосерднее к своему окружению. Казалось, я могла выдохнуть с облегчением и радоваться жизни, да только на этом сходство исчерпало себя.
Вторая беременность стала вовсе не такой беспечной, как первая, и я ни минуты не находила покоя. Поначалу я мучилась страшными головокружениями и тошнотой, теряла сознание в самые неподходящие, опасные мгновения и не приходила в себя долгое время. Затем ко мне вернулось проклятие бога огня, и поднялся жар, с каждым днём набиравший силу. Я много спала и мало ела, потому что совершенно не находила в себе сил. Казалось, ребёнок пожирает меня, высасывает из измученной матери все соки, ничего не оставляя взамен. Тогда я ещё не подозревала, что носила в себе корень зла — плоть от плоти бога огня, отравленного разрушительной и всепоглощающей силой Гулльвейг. Я не догадывалась также, какая опасность грозила моей жизни. Стойко принимая и перенося все трудности своего положения, я оставалась верной своему супругу и ребёнку до самого конца.
Я черпала силы в любви и заботе Локи, не отходившего от меня ни на шаг. Он проводил со мной много времени, излечивал от удушливого жара, иногда кормил, как избалованного маленького ребёнка, засыпал вместе со мной, обнимая и убаюкивая желанными звуками приглушённого глубокого голоса. И, несмотря на отвратительное самочувствие, первую треть отведённого мне срока, я прожила в блаженном неведении и относительном благополучии. Но однажды я проснулась посреди ночи, разбуженная то ли дурным сном, то ли тревожным наитием. Потрескивали поленья в камине, кое-где ещё трепетали свечи, не догорев до конца. Мужа в кровати не оказалось, хотя я точно помнила, как засыпала в его объятиях. Всё тело затекло, поясницу ломило, и я поднялась с постели, проклиная свою вновь обретённую неловкость.
Я распахнула двери на веранду, подставила лицо ворвавшемуся в покои прохладному ночному воздуху, вдохнула полной грудью, упиваясь его свежестью. Ночь стояла тёмная, Мани укрылся облаками, точно покрывалом, а проступавших кое-где искорок звёзд не хватало, чтобы осветить иссиня-чёрный небосклон. Прислонившись к проёму, ведущему на веранду, я любовалась величественным куполом небес, следила за медленными плавными передвижениями дымки облаков, ожидая возвращения пламенного аса. Я ничуть не сомневалась, что спустя несколько мгновений увижу его, однако со временем моя уверенность начала таять подобно сияющим огонькам, поглощённым сомкнувшимися объятиями мрака. В конце концов, тревожность достигла своего пика, и я ощутила мучительную сосущую пустоту внутри.
Не в силах больше выдерживать неизвестность и терзаться сомнениями, я накинула верхние одежды на тонкое, как паутинка, ночное платье и покинула опочивальню. Стражники, приставленные к дверям, дремали на своём посту, и я тихонько проскользнула мимо них, не желая сопровождения. Несмотря на происходившие во мне перемены и общую слабость, я так и не сумела привыкнуть к извечному хвосту из служанок и защитников. К тому же, той ночью я захотела оставить покои незамеченной. В чертоге было пустынно и темно, лишь кое-где ещё теплились факелы у стен. Подобрав складки длинного наряда, я медленным осторожным шагом поднялась по лестнице к покоям повелителя. Стража у его дверей была распущена, что показалось мне невероятно странным. Одна из створок осталась приоткрытой, и через образовавшуюся широкую щель пробивались отсветы огня в камине и какие-то странные звуки.
Неслышной поступью я приблизилась к покоям бога обмана и прислушалась, затаив дыхание. Сердце пропустило удар. Я постаралась убедить себя, что это ужасная ошибка. Что всё это — не более чем нелепое недоразумение, игра моего воспалённого воображения. Видит провидение, я очень старалась, но… Горло сдавило судорогой так, что я не смогла вздохнуть. В уголках глаз защипали зарождающиеся слёзы. О милостивый Один, как, как я могла себе объяснить эти жалобные и в то же время волнующие девичьи стоны, этот красноречивый скрип дерева, рождённый сильными ритмичными движениями, этот сладострастный сдавленный вздох, такой мне знакомый?.. Середину живота под грудью пронзила острая боль, и я стиснула зубы, чтобы не закричать, не выдать себя. Согнулась, сломленная страшной мелодией подлого предательства, сжала дрожащими пальцами округлившийся живот, склонила голову…
По щекам текли горькие слёзы, губы кривились и дрожали сильнее даже, чем руки. Я всё ещё не могла поверить, что происходящее — правда. Этого не могло быть. Не вполне осознавая, что я делаю, я шагнула к дверям и заглянула в покои любимого мной мужчины. Я должна была увидеть это своими глазами, иначе просто не смогла бы принять, придумала бы сотни отговорок и оправданий. Сердце билось, словно безумное, разрывая грудь, мечась, отрицая, однако разум велел мне поднять ресницы и взглянуть правде в глаза. Она стояла на четвереньках, уже не девочка, но, тем не менее, очень молоденькая, тоненькая, хрупкая. Неумелая — я угадывала это по её скованным движениям, по растерянному и смущённому выражению приятного лица, отчасти скрытого прямыми золотисто-русыми волосами. Служанка не выделялась особенной красотой, но показалась мне ладной и миловидной. Вполне подходящей для того, что господин творил с ней.
Локи был, как всегда, раскован и непростительно хорош собой. Его крепкое мускулистое тело блестело капельками пота, и я осознала, что явилась в самый разгар жаркого действа. Он владел девчонкой со спины, стоя на коленях и обхватив широкими ладонями тоненькую талию, которую, казалось, мог бы
