Ангел-мечтатель (СИ) - Ирина Буря
Выход я, конечно, нашел.
И тогда-то и увидел впервые темного теоретика.
И узнал, что Анатолий с ним давно уже чуть не побратался.
И выдавил из него первую порцию его собственных открытий.
И понял, что, скорее всего, даже понятия еще не имею о реальном потенциале их мелкого.
И всерьез напрягся, вспомнив внезапный, острый и тщательно скрываемый интерес к ним аналитиков.
Я наступил на горло собственным принципам, поставил под угрозу здоровую атмосферу в своем отряде, рискнул своей репутацией во всех будущих операциях — одним словом, предложил этим двум открывателям работу под своим началом. Ну, работу, это как сказать — главное, немедленно на землю, а там раствориться среди людей спящими агентами и не отсвечивать, пока от меня приказ действовать не поступит. Лично от меня.
На то, чтобы одновременно прикрывать мелких, обрабатывать разношерстные данные, на которые Анатолий вечно в своих метаниях натыкался, гасить волны напряжения, которыми каждая его самовольная вылазка заканчивалась, да и еще и пытаться докопаться до того, что у нас происходит — меня уже просто не хватало.
Они отказались. Оба. Помню, как я подумал, что мания величия — болезнь таки заразная. На предложении своем я настаивать не стал — решил, что мы к нему вернемся, когда им во всех других отделах откажут. Когда Анатолию придется к нему вернуться — он на урок смирения уже давно напрашивался. И я готов был всецело ему в этом поспособствовать.
Да и настроения в отделах пощупать нужно было, чтобы хоть навскидку определиться, где и в каком направлении копать.
У хранителей все решилось быстро и само собой. С их главой мы уже к тому времени прочно законтачили — большая часть информации для размышления, о мелких в основном, как раз от него и поступала. Он мне и поведал, что Татьяну их инструкторы уже забраковали. По физическим данным. Я бы ему, конечно, объяснил, что применение пополнению нужно по его сильным сторонам искать, но такое решение меня вполне устраивало — Татьянины сильные стороны я бы предпочел в своем распоряжении оставить.
У целителей пришлось повозиться. Оказалось, что Татьяна у них чуть не сразу вписалась, как родная — ее уже даже до самостоятельной практики допустили. Я мог бы им, конечно, сказать, что их пополнение лучше сначала на манекенах тренировать, но целителю же только заикнись о других методах — диагноз психической нестабильности гарантирован. На этой мысли меня и осенило — бросил невзначай, что в земной жизни Татьяна психологией глубоко интересовалась. После чего отказ от нее целителей был у меня в кармане — методы человеческого воздействия на психику считались у них немыслимо варварскими.
У администраторов я тоже недолго задержался. Татьяна до них еще не добралась, но я представил свой визит в виде жеста доброй воли — на подходе, мол, группа с очень яркими кадрами, так что присмотритесь. Жест мой оценили — с небесполезной, возможно, в будущем благодарностью, но и с явным подозрением. Философски пожав плечами, я добавил, что в нагрузку к самым ярким кадрам идут — на исправительные работы — проштрафившиеся сотрудники. В частности, даже один хранитель есть. Его я им, конечно, мог бы и не называть — этот красавец им в свое время столько соли на хвост насыпал своими запросами, что я даже удивился, что этот отдел вообще всей Татьяниной группе в практике не отказал.
Короче, окончание Татьяниной учебы было подготовлено с не меньшей тщательностью, чем любая из моих операций, и ждал я его с нетерпением. Резко возросшим после того, как выяснилось, что к мелкому личного аналитика приставили.
Обнаружил его Макс. Случайно, как я понял, и в полной инвертации. Макса тоже пришлось в Татьянино открытие посвятить, и что бы мне ни говорили, я уверен, что он Татьяну с Анатолием шантажом взял — обучу, мол, мелких ценному умению взамен.
Но идентифицировать слежку он все же не смог, хотя и пробивал инвертацию сразу с определением объекта. Как и Анатолий, между прочим. Помню, мелькнула у меня тогда мысль: А точно ли последний нашего, светлого окраса? То-то его на подрывную деятельность все время сбивает. И мыслитель темный с ним расшаркивается, как с равным. И меня … в протокол не вносить! — каждый его демарш укатывает так, как прежде неуловимому Максу никогда не удавалось.
С тех пор я тому, правда, не раз показал, что для меня неуловимых не существует. Само собой, на захват аналитика он меня вызвал. Операция получилась красивая, хотя и спонтанная — оправдал мыслитель свое прозвище у темных.
Взяли «хвост» мелкого мы с Максом, затем я к себе ушел — алиби обеспечивать, а добычу нашу доставили к темным, оттуда к Анатолию — он и подтвердил, что это аналитик, после чего последнего вернули на землю, где у нему я снова присоединился. Ну и … побеседовали.
«Хвост» оказался «языком», и весьма бойким. К мелкому его приставили сразу после той, спутавшей все мои карты, аварии, и очень уж пришлась по душе кабинетной крысе земная вольготная жизнь. Так что, когда я намекнул, что ждет его возвращение в отдел с явно проваленным заданием и в сопровождении официального запроса о причинах присутствия на земле представителя отдела, не имеющего права доступа на нее, готовность сотрудничать со следствием нарисовалась у него на физиономии еще до того, как я озвучил альтернативу.
Оказалось, что аналитиков интересует аналитика. Я крякнул и поинтересовался у «языка», в равной ли степени мы оцениваем его готовность к сотрудничеству. Он торопливо закивал и прояснил свое глубокомысленное признание. У меня в голове набат ударил — как всегда, когда интуиция нащупывала с виду разрозненные факты и требовала найти связь между ними.
В последнее время такой набат взрывал мне мозг всякий раз, когда эти факты мелкого касались.
После аварии он нырнул в такую депрессию, что забросил все свои дела — включая их с мелкой бурное общение с себе подобными. Потом, когда связь с Татьяной и Анатолием восстановилась, он отошел, но я, зная его папашу, решил больше не рисковать очередным срывом и пристроил его к Марине. Типа работать — изучать запросы ее туристов и, главное, их отзывы, чтобы развивать самые прибыльные направления и отсекать бесперспективные.
Через какое-то время я с удивлением узнал, что Марина от него в поросячьем восторге — у нее доходы, понимаешь,
