Я, ангел - Дж. С. Андрижески
Её полные губы хмуро поджались.
Несколько секунд она лишь смотрела на него, скрещивая руки и снова обнимая свою грудь.
Дэгс не мог сказать, то ли ей холодно, то ли это обороняющаяся поза.
Это не должно иметь значение.
Почему, чёрт возьми, это было так важно для него?
Затем он увидел, что Феникс вытирает глаза, и осознал, что она плачет.
Почему-то это заставило его сдуться и сдавило его грудь холодным узлом.
— Прости, — сказал он.
Феникс моргнула, затем покачала головой, ещё сильнее вытирая глаза основанием ладони.
Её глаза, её лицо выражали смятение.
Дэгс думал, что она скажет что-нибудь ещё, хотя бы чтобы отматерить его, сказать, что именно он может сделать со своим «прости».
Но она ничего не сказала.
В итоге она сделала то же, что и он.
Она ушла.
Дэгс смотрел, как она уходит, всё ещё вытирая слёзы, а другой рукой крепко обнимая себя. Он наблюдал за ней, пока она не скрылась в доме.
Он пытался твердить себе, что это неважно.
Он пытался говорить себе, что ей лучше без него. И ему тоже лучше без неё.
Это не особо сработало.
Это вообще ни капельки не помогало.
Эпилог. Чертовски хороший вопрос
— Ну наконец-то, Джордейн…
Голос каскадёра прогремел по павильону размером со склад, заставляя Дэгса вздрогнуть, обернуться через плечо и поморщиться.
Ему не хотелось бы, чтобы Ким озвучивал его имя.
Он слегка улыбнулся мужчине, прооравшему эту фразу — бывшему клиенту и нынешнему другу Дэгса, мускулистому мужчине лет пятидесяти с лишним. На Киме была чёрная футболка с названием его каскадёрской команды, свободные чёрные штаны, белые кеды, и он ослепительно улыбался, пока мерил Дэгса взглядом.
Всё ещё шагая в ту часть просторного помещения, Дэгс рефлекторно озирался по сторонам, убеждаясь, что не видит знакомых лиц.
Ну, одного лица.
Он рефлекторно озирался по сторонам, убеждаясь, что не видит одного знакомого лица, хотя ряд лиц, ассоциировавшихся с тем лицом, могли доставить не меньшие проблемы.
У той персоны, которой он избегал, сейчас шли съёмки где-то на этой же съёмочной площадке.
Как и у её лучшей подруги.
Нахмурившись при этой мысли, Дэгс попытался выбросить её из головы, тогда как другая, более мудрая часть его цинично рассмеялась над этими попытками.
В последние три с лишним месяца он не только не сумел выбросить из головы Феникс Икс, но и ему становилось всё сложнее не думать о ней. Он прибегал к весьма отчаянным стратегиям, чтобы выжечь её из своей памяти, но ни одна из этих стратегий не сработала.
Некоторые сделали всё значительно хуже.
Например, та ночь, в которую Дэгс нарушил все свои правила и позволил себе напиться, едва не устроив пожар на своём заднем дворе, когда потерял контроль над ангельским огнём. Он был чертовски близок к тому, чтобы сжечь свою любимую жакаранду дотла и наверняка подпалить крышу.
Или, например, десятки раз, когда он приходил в себя голышом в незнакомых местах.
В один из таких раз поднимающееся солнце разбудило его на вершине здания Капитал Рекордс, прямёхонько в середине самой оживлённой части Голливуда, где он лежал на спине, окружив себя крыльями как перьевым одеялом от утренней прохлады.
В другой раз он оказался распростёртым на газоне съёмочной площадки под открытым воздухом — той, что изображала городок в духе Мэйберри, с часовой башней и деревянной беседкой. Обе конструкции располагались прямо возле места, где он спал и наверняка храпел — к счастью, лежа на животе и с убранными крыльями. Должно быть, он повеселил охранников, но в жизни не мог понять, как его не арестовали.
Может, это просто «фишка», которая случалась с некоторыми типами в индустрии.
В любом случае, слава Богу, это была другая студия.
Менее радовало то, что пробуждение голышом в странных местах учащалось.
Дэгс слишком много часов патрулировал в поисках демонов, слишком много дрался с демонами, слишком много дрался с несколькими демонами разом, слишком много дрался, когда был уставшим и пребывал в стрессе, слишком много ночей недосыпал… и всё это могло спровоцировать его крылья и провалы в памяти.
Даже со всем этим он понимал, что это могло быть связано с Феникс сильнее, чем он хотел признаваться. У него были кошмары о том, как он просыпается на её наружной террасе, на её крыше, на её подъездной дорожке… или хуже того, посреди ночи влетает и разбивает эти массивные панорамные окна, потому что в своей ангельской форме поддался ошибочному желанию увидеть её.
Пока что ничего такого не случалось.
Может, именно по этой причине Дэгс, вопреки рискам, не сократил время патрулирования.
Освобождение людей от демонов стало его ночной одержимостью.
Он знал, что отчасти это отвлечение.
Эта тяга также содержала в себе немалое количество вины. В большинство ночей он не возвращался до рассвета, изо всех сил стараясь разгрести бардак, за который невольно чувствовал себя ответственным, учитывая его невозможность закрыть портал в ад, который сумасшедшая ведьма Вероника открыла под Знаком Голливуда.
Дэгс до сих пор не сумел полностью запечатать эту проклятую штуку.
В результате Лос-Анджелес в целом и Голливуд в особенности с недавних пор страдал от наплыва демонов. Большинство демонов, с которыми он сталкивался в последнее время, также были более сильными и менее тупыми, как тот, что нацелился на лучшую подругу Феникс, Азию.
— Эй! Джордейн! Проснись, бл*дь!
Дэгс не осознавал, как близко подошёл к каскадёру.
Дэниэл Ким сократил расстояние между ними, подошёл к нему, стиснул руки Дэгса в свирепом выражении привязанности и тряхнул его. Мускулистый кореец в абсолютно чёрной одежде и слишком белых кедах улыбнулся. Он встретился взглядом с Дэгсом, когда глаза мужчины повыше сфокусировались, а разум резко вернулся в настоящее.
— Ты выглядишь так, будто витаешь за миллион миль отсюда, — Дэниэл широко улыбнулся, тряхнув его во второй раз. — Мои парни надерут тебе зад, если не возьмёшь себя в руки, Джордейн. Ты, может, и хорош, но никто не хорош настолько.
Дэгс хмыкнул, вскинув бровь и глядя на каскадёра в слишком белых кедах.
— Ты же знаешь, что это всё равно случится, верно? — сухо поинтересовался он. — Я понятия не имею, зачем ты позвал меня сюда, Дэн… если только тебе не стало суперскучно и не захотелось посмотреть, как твои люди швыряют меня туда-сюда ради забавы.
— Ха-ха, — мужчина постарше
