Жена палача (СИ) - Лакомка Ната
- Почему засомневался? – поддразнила я его. – Неси нашего ребенка сюда. Неужели ты думаешь, я отдам его кормилице?
- Виоль, - выдохнул он с облегчением и приложил ребенка к моей груди, - благородные дамы не любят сами выкармливать своих детей, но я много раз замечал, что здоровые дети вырастают чаще всего у тех матерей, кто сами кормят грудью.
- Конечно, - сказала я, глядя с любовью на сморщенное смуглое личико, обрамленное темными волосами, - что может быть полезнее и целебнее, чем молоко матери? Рейнар, он так похож на тебя… Такой же красивый!..
- А мне кажется, он похож на тебя, - возразил муж.
- Да он смуглый, как и ты!
- Зато глаза светлые.
- У всех младенцев светлые глаза, - сказала я со знанием дела. – Я слышала это сто раз.
- Ну, если вы слышали, фьера Виоль, не стану с вами спорить, - тут же согласился муж.
В это время малюточка сморщился и заорал – да как! басом! Я поспешила дать ему грудь и совсем не удивилась, когда Рейнар помог мне уложить ребенка поудобнее и подтолкнул его под подбородок, заставляя сосать.
- Разве это не счастье? – спросила я, чувствуя сильную и горячую руку мужа на своём плече. – Совсем неплохо для жены палача, не находишь?
- Для полного счастья не хватает только одного, - подсказал Рейнар. – Нашему сыну нужно имя. Как хочешь его назвать?
- Давай назовём его Боннар,[1] - предложила я, поглаживая черный пушок на голове ребёнка. – Для полного счастья.
- Прекрасное имя, - согласился муж и поцеловал меня в макушку.
А малыш Боннар смотрел сонными глазками, и птицы заливались на сто голосов, хозяйничая в кронах рябин, и солнце лилось в окно золотым полотном, обещая, что всё будет хорошо. И что пусть иногда жизнь нахмурится, как в ноябре, или заледенит, как в январе, обязательно наступит май и отогреет сердце солнцем и счастьем.
[1] Боннар – от французского «bonheur», счастье
Конец
