Дарья Донцова - Камасутра для Микки-Мауса

Дарья Донцова

Камасутра для Микки Мауса

Глава 1

В историю трудно попасть, но очень легко вляпаться. Согласитесь, приятно, когда при рождении ангел целует ребенка в темя и младенец получает какой-нибудь талант. Мне тоже досталась отличительная от людей черта. Нет, я не умею писать, как Татьяна Толстая, петь, как Галина Вишневская, и танцевать, как Майя Плисецкая. Мой талант особого рода: я гениально впутываюсь в приключения. Причем, как правило, в идиотские. Не далее как вчера я пошла на проспект за хлебом и увидела в скверике прелестную маленькую девочку лет трех, жалобно плачущую на скамейке. Дитя было хорошо одето и решительно не походило на побирушку: румяное личико, чистенькое платьице и золотые сережки в крохотных ушках. Слезы потоком текли по пухлым щечкам, а в ручках девочка сжимала пластмассовое ведерко. Я сразу поняла, что малышка потерялась, и подошла к ней.

– Где твоя мама?

Наверное, ребенок не умел еще как следует говорить, потому что, всхлипнув, девочка заплакала еще горше. Я огляделась по сторонам, мимо тек равнодушный поток людей.

– Не плачь, мы сейчас пойдем в милицию, и там сразу отыщут твою маму, – с этими словами я попыталась поднять девочку.

Та завизжала в диапазоне ультразвука и принялась бить меня ножками в дорогих лаковых туфельках.

– А ну оставь в покое мою дочь! – раздалось сзади.

Я обернулась и увидела разъяренную девицу на вид лет восемнадцати в красной мини-юбочке и ядовито-зеленой блузке.

– Зачем к чужим детям на улицах пристаешь? – прошипела «элегантная» девка.

– Это ваша дочка?

– Ну!

– Она так плакала!

– И че?

– Я решила, что она потерялась, – принялась оправдываться я, – хотела отвести бедняжку в милицию.

– Вали отсюда, – нахмурилась девица, – сама роди и таскай потом детей по отделениям, а к чужим не подходи.

– Зачем же вы бросаете крошку одну! – Я решила все же пристыдить мамашу.

– Тебя не спросила, – рявкнула та, – вовсе она не одна, я тут в кустах стояла.

– Но почему?

– Блин, – со злостью выплюнула родительница, – наказала ее, орет, песком бросается, не слушается, вот и посадила тут одуматься.

– Так нельзя!

– Иди в …. – посоветовала девица, – че привязалась? Больше всех надо, да? Сколько народу мимо прошло, одна ты примоталась. Вали, пока я милицию не позвала!

Пришлось уйти с таким ощущением, будто съела муху. Шагая к метро, я приняла твердое решение: все, больше никогда не стану вмешиваться ни во что, но тут увидела, как пожилой мужчина бьет поводком маленькую лохматую собачку, и мгновенно налетела на него:

– Не смейте мучить животное!

Дядька вздохнул, отпустил шавку, и та моментально цапнула меня за ногу. От неожиданности я заорала. Моська рвала зубами мои джинсы, явно желая прогрызть не только брюки, но и кожу, мускулы, кости…

– Оттащите ее! – завизжала я.

Мужчина вновь шлепнул бестию поводком. Собачонка села, выплюнула порванный край штанины и нагло оскалилась.

– И что вы меня учить вздумали? – спокойно спросил пенсионер, с явным трудом поднимая пса. – Артур у нас пока маленький, не понимает, что людей нельзя хватать, играть ему охота, вот учу потихоньку, но не больно совсем. Зачем вы вмешались? Я вам за штаны деньги платить не стану, сами виноваты.

В отвратительном настроении я приехала домой, нарвалась на Лизу, которая моментально с укоризной заявила:

– Лампудель, сколько раз говорить! Не ходи через стройку, иди в обход!

Возле нашего дома начали возводить новое здание, площадку огородили, и путь до метро увеличился вдвое, поэтому многие жильцы, в том числе и я, предпочитают пролезать сквозь дверку в заборе и прыгать через ямы и кучи битого кирпича. Лизавета этого не одобряет.

– Я шла по тротуару! – сказала я сущую правду.

– А джинсы, – фыркнула девочка, – где так порвала?

– Это собака. – Я объяснила ситуацию.

Лиза выслушала меня и вздохнула:

– Ты неисправима! На фиг суешься куда не надо?

Я пошла в ванную, стащила брюки, хотела сунуть их в стиральную машину, но потом, оглядев вконец испорченную штанину, зашвырнула их в тот шкаф, где лежат тряпки, и принялась умываться. Лизавета права. Ну действительно, зачем я везде сую свой нос? Нет бы пройти спокойно мимо – и брюки были бы целы, и нервы не истрепаны!

В свете вчерашних событий утром я приняла историческое решение: даже если семь братков будут мучить кошку, спокойно пройду мимо, не повернув головы в их сторону. Но, слава богу, на улице не возникло никаких неприятных ситуаций, и я спокойно добралась до районного отделения милиции, где работает Андрей Коп. Андрюшкин папа – литовец, и на самом деле его фамилия звучит так, что и не выговорить, и не написать: Копсчявичус. Где-то в начале пятидесятых Витас, так звали папу, приехал в Москву и через некоторое время «обрубил» у фамилии хвост, что, в общем-то, было понятно. Витасу и в голову в то время не пришло, что у него родится сын, который пойдет работать в милицию, где его фамилия вызовет град насмешек. Впрочем, Андрюшкины коллеги давно привыкли и перестали насмехаться, а вот граждане, пришедшие в отделение со своими проблемами, начинают возмущаться, когда дежурный им говорит:

– Обратитесь к Копу.

Население сейчас поголовно смотрит американские боевики, и то, что янки зовут своих полицейских копами, знает даже грудной младенец.

Я поднялась по лестнице на второй этаж, прошла по длинному, выкрашенному серо-зеленой, унылой краской коридору и толкнула обшарпанную дверь. Перед глазами возникло крохотное помещеньице, чуть больше туалета. Андрюшка занимает в отделении какой-то пост. Вроде он является начальником отдела уголовного розыска, но не спрашивайте у меня подробности, я их не знаю и должность тоже не назову правильно. Одно могу сказать – раньше он сидел в довольно большой комнате вместе с другими коллегами, а теперь имеет собственную кубатуру, где поместились устрашающий железный шкаф, выкрашенный темно-коричневой краской, письменный стол и два стула. При этом учтите, что Андрюхин вес зашкалил за сто кило, а рост его почти два метра и выглядит он в этом «офисе», словно пограничный столб на кухне.

– Ну, явилась! – нахмурился Андрюшка. – Договаривались же в десять! А сейчас пол-одиннадцатого.

– Опоздала, – без тени раскаянья согласилась я.

– Вот и сиди теперь, жди, пока я освобожусь, – мстительно заявил Андрюха и вышел в коридор.

Я устроилась за его письменном столом и огляделась. Стены были выкрашены той же жутковатой серо-зеленой краской, мебель приобретена при царе Горохе, окно с грязными, лет десять не мытыми, стеклами, да еще, несмотря на теплый август, заклеено. И если вы думаете, что кто-то просто поторопился подготовиться к предстоящему зимнему сезону, то глубоко ошибаетесь. На раме красуется пожелтевший от старости пластырь.

Ну отчего в милиции так убого? Ладно, я согласна, денег у начальства на ремонт нет, но неужели самому не противно сидеть в таком убожестве? Я бы давным-давно помыла окно, купила бы нормальную офисную лампу и приволокла из дома стул.

Ну да, здесь бывают уголовники! В конце концов так им и надо, пусть ерзают на продавленных сиденьях, но самому-то каково на таком крючиться! Может, сделать Андрюшке на день рождения подарок? А что, скинемся и купим ему приличное офисное кресло! Правда, оно скорее всего не войдет сюда…

– Здравствуйте, – раздалось с порога, – как я рада, что вы женщина!

Я повернула голову и увидела хрупкую даму в красивом светло-бежевом, явно очень дорогом костюме.

– Здорово, что вы женщина! – повторила она. – Вы меня поймете!

– В общем, я тоже довольна, что не мужчина, – ответила я.

– Вот, я пришла к вам!

– Ко мне? – изумилась я. – Но зачем?

Женщина села на покосившийся стул, сцепила перед собой холеные руки и заявила:

– Моего мужа, Анатолия Аргунова, убили.

– Боже! – ужаснулась я. – Кто?

– А это вам и предстоит выяснить, – спокойно ответила дама, – берите заявление.

– Но почему вы решили обратиться ко мне?

– А к кому еще? – рассердилась посетительница. – Сидите в кабинете, начальница… Надеюсь, этого, противного такого, уволили?

Все стало ясно. Она приняла меня за сотрудницу милиции. Я раскрыла было рот, чтобы объяснить недоразумение, но тут в кабинет влетел Андрюшка и забасил:

– Марина Егоровна! Какой сюрприз! Опять к нам!

Женщина покраснела.

– Думала, вас, слава богу, уволили!

– Так не за что, – засмеялся Андрей.

– Очень даже есть за что! – обозлилась Марина Егоровна. – Почему не берете у меня заявление об убийстве Толи?

Андрюша ничего не ответил, взял трубку, набрал номер и без всяких эмоций заявил:

– Коп у аппарата. У нас снова здорово, подъезжайте.

– Вы с кем разговариваете? – напряглась Марина Егоровна.

– Это по служебной надобности, – ответил Андрей и велел: – Ну-ка, Лампудель, освободи место.