Райчел Мид - Сны суккуба
— Глупо. По-моему, нефилим прав — в мире все наперекосяк.
Я отдала пустой бокал проходившей мимо официантке. И, поколебавшись немного, заговорила о том, что эта песня поневоле заставила меня вспомнить.
— Картер… скажи, видения Никты всегда правдивы?
— Насколько я знаю, да. Хотя не всегда сбываются так, как ожидаешь. А что?
— Да ничего. Просто… мне любопытно, что же она мне все-таки показала.
— А. Ну, это сложно. — Он нахмурился. — Поскольку она тобой манипулировала, так сразу и не скажешь. Я не все о ней знаю. А что именно она показала?
— Неваж…
Музыка вдруг умолкла. И кто-то принялся выкрикивать громко:
— Десять!.. Девять!..
Я взглянула на часы. Почти полночь.
— Восемь!.. Семь!..
Народ начал расхватывать напитки и хлопушки. У кого была пара, поспешили подойти друг к другу.
— Шесть!.. Пять!..
Мэдди придвинулась к Сету. Он наклонился к ней.
— Четыре!.. Три!..
Я схватила Картера за руку. Это было невозможно. Смотреть, как Сет и Мэдди целуются…
— Забери меня отсюда! — Мне вдруг стало трудно дышать.
— Два!..
— Картер, забери…
Мир неожиданно взорвался светом. Лицо обожгло холодным воздухом. Утратив ориентацию в пространстве, я пошатнулась, и Картер обхватил меня обеими руками, чтобы поддержать.
Мы стояли на крыше. Перед нами высилась «Космическая игла». Вокруг нее вспыхивали один за другим фейерверки, рассыпаясь снопами радужных искр. Грохотало так, что я содрогнулась.
— Лучший вид в городе, — насмешливо сказал Картер.
Я огляделась, пытаясь сообразить, где же мы находимся.
— На крыше книжного магазина, — подсказал он.
Потом отпустил меня, и некоторое время мы стояли молча. «Космическая игла» была так близко, что вскоре ветром до нас донесло запах дыма. Руки замерзли, я стала растирать их, потом спохватилась, и на мне появилось пальто.
— Новый год означает новые возможности, Джорджина, — заговорил наконец Картер, любуясь фейерверками.
— Не для меня. Я потеряла все, что у меня было. Потеряла Сета. Ни на что не гожусь.
— В этом нет твоей вины. В делах сердечных всегда участвуют двое. И все решения они должны принимать вдвоем. Так что виноват Сет.
Я покачала головой.
— Нет… он ни при чем. Я виновата.
— Ты забываешь о картине в целом, дочь Лилит. О роли Нифона, например. Что он пытался сделать?
— Сломать мне жизнь, — сказала я горько. — Да, он приложил руку. Но всего лишь завершил то, что я сама начала.
— Почему он это сделал?
— Потому что ненавидит меня.
Картер вздохнул.
— Нет, ты не понимаешь.
Я повернулась к нему.
— О чем ты? Что тут еще понимать?
— Больше я ничего не могу сказать. Не вправе вмешиваться.
Небеса озарил изумительно прекрасный фонтан серебряных искр, и Картер умолк. Мне вспомнился разговор с Хью.
— Он… Нифон и впрямь напутал что-то в моем договоре? Допустил ошибку?
— Это — дела вашей стороны. — Он снова вздохнул. — Их обсуждать я тоже не вправе. Могу сказать только, что вечность — слишком долгий срок для искупления вины.
— Почему ты вообще вмешиваешься? — спросила я. — Какое дело тебе до нас с Сетом?
Он посмотрел на меня.
— Мне нравятся счастливые концы. Нравится им содействовать.
— Да ладно. Что ж ты с нашим-то лажанулся?
Я увидела знакомую циничную ухмылку.
— Домой не хочешь?
— Досмотреть хочу. — Я повернулась к «Космической игле».
— Ну, смотри.
— Ой… погоди-ка.
Я полезла в сумку, достала вязаную кашемировую шапочку. Вручила ему.
— Счастливого Рождества. Извини, не упаковала.
Картер повертел в руках подарок Тайного Санты, натянул на голову.
— В самый раз.
…Домой он меня отправил посредством ангельской телепортации, от которой меня всегда подташнивало. Пока я искала впотьмах выключатель, Обри радостно терлась о мои ноги. У нижних соседей, судя по доносившемуся шуму, веселье было в полном разгаре.
Посреди гостиной я скинула туфли, прошла в спальню, расстегивая на ходу платье. Бросив тесную одежку на пол, наконец-то вздохнула свободно. Открыла шкаф, встала на колени и, пошарив в нем, снова откопала старую обувную коробку.
На шее у меня так и висело на цепочке кольцо Сета. Теперь я сняла его, положила на ладонь и долго сидела, любуясь мягким блеском платины и игрой сапфиров. Потом вынула из коробки старинное кольцо, положила на другую ладонь. И еще какое-то время разглядывала то одно, то другое. Разные… и все же такие похожие.
«Тебе предназначено было страдать. И по этому пути ты собираешься идти вечно. Не учишься. Не меняешься».
Вздохнув, я положила в коробку оба кольца, рядом с тяжелым золотым крестом. Накрыла крышкой и сунула в шкаф.
Кончено. Все кончено.
Как была, полунагая, я отправилась туда, где бросила сумку, достала мобильник. Набрала номер и стала ждать.
— Алло?
— Данте… это Джорджина.
— Кто?
Вздрогнув, я сообразила, что никогда не называла ему своего имени.
— Суккуб.
— А. — Мне показалось, что на самом деле он уже узнал меня по голосу. — С Новым годом.
Я глубоко вдохнула.
— Ты сегодня ночью свободен?
Последовало долгое, многозначительное молчание.
— А как же мужчина из сна? — спросил он, наконец.
— Не существует никакого мужчины из сна.
Примечания
1
Речь идет о стихотворении «Песнь о красной ночной рубашке» известной американской поэтессы XX в. Энн Секстон. (Прим. ред.).
2
Детская игрушка, аэрозоль, застывающий после распыления в виде нитей. (Прим. перев.).
3
«Энн Тейлор» — знаменитая американская фирма, производящая стильную женскую одежду. (Прим. ред.).