Попасть в сказку и не выйти замуж? Книга 4 - Инга Ветреная
Доверие между мужчиной и женщиной — это залог успешных личных взаимоотношений, но откровенность главного дипломата пугала до ужаса. Мне уже откровенно хотелось биться головой о стенку. Убивать он жену передумал, но у них же есть общие дети! И что-то не верилось мне, что он их ей отдаст на воспитание. В крайнем случае, только дочку, и то ввиду наличия хоботочков и пятачков. И как матери без своих детей жить? Да это хуже смерти! Нет, соглашаться ни в коем случае нельзя, что тогда остается? Играть и тянуть время.
— А если не соглашусь, что ты тогда со мной делать будешь? — потянувшись вперед к его лицу, вымолвила я ему в губы, кокетливо улыбаясь.
— То, что мечтал сделать с первой нашей встречи, когда ты так опрометчиво стала задавать мне неприятные вопросы, — его ответ не сулил мне ничего хорошего.
Миежко поднялся с табуретки, подошел к стене, к которой я было прикована и, сняв цепь с крюка, прибитого слишком высоко, чтобы я до него дотянулась, помог мне встать, не слишком заботливо дернув за затекшее плечо. Пронзительная боль прокатилась по моему телу. Сжав зубы и стараясь не показывать, как мне больно, я последовала за своим похитителем, пытаясь незаметно размять руки. Но, не давая опомниться, он подвел меня к деревянному агрегату, напоминавшему спортивного коня, обтянутого кожей. Я попыталась сопротивляться, но руки меня не слушались, а дотянуться до обидчика ногами, чтобы его лягнуть у меня никак не получалось. Миежко лишь стоило посильнее дернуть за цепь, и я сама упала на гимнастический снаряд, а потом советник по дипломатическим делам умело привязал меня к коню, и я оказалась пристегнутой к нему в согнутом состоянии, попой вверх.
— А ну отойди от меня, извращенец сказочный! — грозно сипела я, от испуга голос давал сбои.
Миежко на обзывательства совершенно не обиделся, он неспешно обошел вокруг меня, явно наслаждаясь моментом и безнаказанно любуясь всеми моими ракурсами. Я лихорадочно пыталась открепиться от снаряда, раскачать его, выдернув руки из оков, но ничего не выходило. Паника настигала мое сознание. Миежко остановился с тыльной стороны и медленно начал задирать мне подол. Я прицелилась по звуку и, что есть мочи, лягнула, и даже, кажется, попала в цель. По пыточной прокатился одинокий мужской вой, переходящий в фальцет, ярко характеризующий место травмы. Все внутри меня ликовало. Но моя победа была недолгой. Миежко быстро оправился и таки задрал мне подол, оголяя корму в нижнем белье. Дипломат шепнул что-то злое, и я перестала чувствовать ноги ниже колен, безвольно повиснув на агрегате. По позвоночнику пробежал холодок, в предчувствии самого страшного. Значит, меня не только убьют, но еще и изнасилуют.
— Ууу! — протяжно завыла я.
Осознание полной беспомощности ужасало, руки прикованы, ног не чувствовала, была распластана на снаряде так, что не могла даже пошевелиться. Слезы душили, при первой же попытке кричать, советник тут же нейтрализовал меня посредством магического кляпа. Осталось только мычать и трясти головой, что я и делала, не жалея связок и позвонков.
Почувствовала, что Миежко отошел от меня, потом приблизился к моей попе и даже огладил. Неужели это случится? Я этого точно не выдержу! Внутренняя паника накрыла меня с головой, топя в хаосе эмоций. Я зажмурилась и напряглась, готовясь к неизбежному, в ушах громко барабанила кровь.
Неожиданно в пыточной раздался свист, и попу обожгло.
Розги?
Розги!
Розги!!!
Я облегченно выдохнула, шипя от боли. Свист повторился. Второй удар! Попу опалила нестерпимая боль, но я упрямо сжимала зубы, стараясь не промычать ни звука, успокаивая себя мыслью: лучше так, чем тот вариант, что я себе нафантазировала. И вновь ненавистный свист раздался над моим ухом. Интересно, надолго меня хватит, прежде чем я, захлёбываясь слезами и рыданиями, начну молить о пощаде? Третий удар! Попа горела огнем! Слезы текли рекой, нецензурные слова, витиевато переплетаясь друг с другом, образовывали причудливые рифмы.
Сбоку от меня раздался оглушительный взрыв, а я даже укрыться нигде не могла. Распласталась на деревянном конике с задранной юбкой, сверкая трусами, и ревела. Пыточная содрогнулась, послышался жуткий треск, от которого закладывало уши, с потолка и стен посыпалась пыль. Вот, если эта древняя рухлядь развалится, то меня под завалами и похоронят быстро, но обидно.
Миежко вдруг спрятался за нас с конем и зло зарычал, но в это время слева от меня сдуло стену, и в огромный проем вошли Костя, разгневанный и прекрасный, грозный Горыныч и неожиданно серьезный Соловей. Какое счастье, меня все-таки спасут! При этой мысли, поток слез, извергавшихся из меня, только увеличился.
Розги в руке дипломата вспыхнули и обожгли ему руку, а самого советника сначала подкинуло под потолком, потом воздушной волной сдуло прямо на пыточный стульчик с колючими сиденьем и спинкой, и волшебным образом зафиксировало на нем ремнями. Советник взвыл, но ему тут же заткнули рот волшебным кляпом, точно таким же, что совсем недавно Миежко Збигневич применил ко мне. И теперь дипломат выл беззвучно, оплакивая горючими слезами свою продырявленную тушку.
Зафиксировав моего обидчика, Костя подскочил ко мне, быстро осмотрев на наличие травм, тут же расковал, освободил от кляпа, целомудренно поправил подол платья и нежно провел рукой по попе, та мгновенно перестала болеть! Я облегченно выдохнула и попыталась подняться, но мне не позволили, подхватили на сильные руки и прижали к груди.
— Ты как? — в голосе Кости было столько беспокойства.
— Стало гораздо лучше, как только ты появился! Значительно лучше! — положив голову ему на плечи, прикрыла глаза, успокаиваясь.
Все кончилось, теперь не страшно, с Костей не страшно. Он спасет, защитит, убережет. Сканируя организм, снова напугалась и встрепенулась в объятьях парня.
— Родная, что случилось? — не на шутку встревожился кареглазый.
— Ноги! Он что-то сделал, я их не чувствую! — паника опять начала меня накрывать.
Костя еще теснее прижал меня к себе, и по моему организму побежала волна тепла. Докатившись до ног, она разбудила их чувствительность, которая обернулась сотнями иголок, воткнувшихся в мои несчастные конечности. Я спрятала лицо, уткнувшись в его шею, и тихонько заскулила.
— Дорогой ценой ты, плесень дипломатическая, заплатишь за каждую Марьину слезинку, — нависая над советником и пуская в него дым колечками, обещал Змей.
— Ох, уж как я тебя щрасполосую под щхохлому, тля ищзворотливая, — рассматривая, будто какую-то букашку под микроскопом, которую сейчас препарировать будут, издевался Разбойник. — А ты в щкурсе, что все твои щродственники, в ещдином щпорыве щкостер тебе щобирают,
