Софья Прокофьева - Кольцо призрака
– Проходите в залу! – услышала Анна крепкий голос.
Анна покорно скинула туфли и осталась стоять на пороге комнаты. Из столба взбаламученного света вышла кудрявая женщина в туго натянутом трикотажном платье. Вся она была выкроена из одной цельной мышцы. Ее тело под пестрой тканью разом оживало при каждом движении. Платье плотно обтягивало ее округлый живот и нежную альковную ямку под ним.
– Вы кто, его жена бывшая? – Женщина, блестя взглядом, оглядела Анну.
– Он… жив? – еле выговорила Анна.
– Тут он, за углом, – женщина загадочно скосила глаза и усмехнулась.
– Как за углом?
– Тут рядом. Да вы садитесь.
Женщина с ловкостью циркачки одной рукой подняла стул, нарушив их симметричный строй, и со стуком поставила его посреди комнаты. Лицо ее вдруг осыпали осенние веснушки, крепкие, как шляпки гвоздей.
– Извините, – прошептала Анна, – я видела, как он упал…
– Ничего. Спину только отшиб, – усмехнулась женщина. – Чего им, алкашам, сделается?
Она стояла и смотрела на Анну прямым, негнущимся взглядом.
– Тома меня зовут. Тамара. А вы садитесь.
Анна опустилась на стул посреди комнаты.
– Он мне про вас говорил, – победительно сказала Тамара. – Вас Анютой зовут. Я тоже гляжу – красивая! И чего им, мужикам, надо?
«Значит, он жив, – омертвело подумала Анна. – Просто я его никогда не увижу».
– Я… я пойду, – с трудом выговорила она.
– Да вы сидите себе, не стесняйтесь, – женщина белой, тоже в крепких веснушках рукой удержала Анну за плечо. – Вы чего? Повидать его хотите? Так вы мимо прошли. Ларек зеленый видали? Он там пивом торгует.
– Пивом? – бессмысленно повторила Анна. – Как… пивом?
Тут из высоких дверей, колыхаясь, выплыла непомерных размеров старуха в байковом платье, по края налитая водой.
– Ноги ломит. Отстегнуть бы их, да куда положить, не знаю. Стена сырая, – вздохнула животом старуха.
– У тебя не комната – Госдума, – весело откликнулась Тамара. – Потолки четыре метра, чего еще надо?
– А пол кривой, – с давней обидой колыхнула чревом старуха. – Бутылку положишь – катится. А щели какие? Того гляди, нога провалится. Не желаю я. Я снова на кухне спать буду, Томка, вот так.
– Спи, – равнодушно сказала Тамара, – надоело мне. Гости уйдут, ложись хоть на стол.
– Хоронишь меня, Тамарка, хоронишь. Сорок лет отработала, не нужна стала! – прорыдала животом старуха. Но для вида. Она глядела на Тамару с упоением гордости, любуясь ею. – Не буду на кухне спать, Катька меня отравит, газ откроет.
– Анфис, Анфис, – откуда-то появилась еще одна старушка, совсем маленькая, сухостью напоминающая воблу, плоско отливая медной чешуей, – ты говорила, больше бери, а я взяла миску и зараз съела. Такой засол… Секрет, что ли, знаешь, или капуста такая попалась, еще молодая?
– Может, соль хорошая, – на нижних нотах прогудела Анфиса. – У Томки моей кубик лежал на тумбочке. Томка говорила, соль это. А у меня как раз соль кончилась. Капуста стояла нашинкованная. Томка этот кубик в тряпку и пестиком его, пестиком. Да, Томка? Еще сказала: «Во! Как хрусталь звенит». – Старуха с удовольствием несколько раз подняла и опустила пудовую руку.
Так это кристалл! А она его пестиком! – обмерла Анна. То-то Лапоть все говорил про капусту. Боже мой! В капусту затолкала…
– Скоро гости, мама, – сердито сказала Тамара. – А вы тут не знаю что.
Анфиса обхватила руками живот и утекла за дверь, с восхищением оглянувшись на Тамару. Плоская старушка, поблескивая и треща чешуей, торопливо исчезла за ней.
Анна услышала ровные, но какие-то полые, облегченные шаги. Все в ней сжалось, остановилось, дыхание кончилось.
Вошел Андрей. Анна смотрела на него, видела, что это он, но сердцем не узнавала его. Нет, это не он. Хотя такой же, как прежде, как раньше, как тогда… И кожа такая же свежая, будто новая, и губы слишком красные.
Глаза!.. Вот что нельзя ни узнать, ни принять. Прежде они хранили тайну недоступной подводной глубины. Сейчас Анна увидела их плоское сухое дно. Глаза были выпиты. И это жалкое незнакомое выражение рта…
Вдруг в лице его мелькнул откровенный испуг. Он увидел Анну. В сумке унизительно звякнули бутылки.
– Здравствуй, – хрипло сказала Анна. – Вот… Зашла.
– Чего ж красного не взял? Женщины будут, – недовольно сказала Тамара, заглянув в сумку. И мышца, из которой было цельно выкроено ее тело, жестко напряглась. – А шеф и вовсе только коньяк в себя льет. Для тебя ж стараюсь!
Испуг исчез с лица Андрея, он словно бы забыл про Анну. Он коротко мигнул, завороженно неотрывно глядя на Тамару.
– Давай еще сбегаю. Вася там сегодня. Он даст, – с готовностью предложил он торопливым, незнакомым Анне голосом.
– Дак к тебе с пустом не ходют, – где-то далеко протрубила в старую мятую трубу Анфиса, – принесут коньяк мужики. Капусту подавать будешь?
– Капусту! – язвительно взвилась Тамара. – Беда с этими старухами, лезут, как мухи.
– Уже мухой тебе сделалась! – простонала откуда-то из темной комнаты Анфиса. – Ох, Тамарка…
Тамара пошла из комнаты, с порога оглянулась на Анну.
– Андрюш, пусть и твоя остается. Места много.
– Зачем пришла? Зачем? – быстрым шепотом проговорил Андрей. Но Анна увидела, он и не ждет ответа. Он напряженно прислушивается к властному, тоже выкроенному из одного куска, голосу Тамары.
– Лапоть сказал, что ты… – Анне не хватило дыхания.
– Что я? Что?
– Нет, я хотела сказать… Лапоть умер.
– Знаю, знаю, – нетерпеливо оборвал он ее. – Зачем пришла? – Андрей поймал ее потрясенный, недоумевающий взгляд. Но тут же отвлекся, послушно ловя голос Тамары. Она отдаленной грозой широко погромыхивала на кухне. – Чего смотришь? – Он стоял и незаметно переступал ногами. – Тут я. Понимаешь? Тут.
Анна молчала. Она только глядела и глядела в его мелкие убегающие глаза, безнадежно ища и не находя прошлого.
– Женюсь я, заявление подали, – оглянувшись, негромко проговорил Андрей. И добавил как-то даже просительно: – Ты больше сюда не ходи, ладно? Ну, что тебе?
Тут же с мгновенным раздражением, устыдившись жалобной, даже жалкой, интонации, он шагнул к ней, стиснув зубы, наклонив голову. Но Анна чувствовала, одно ее движение – и он с пугливым проворством отскочит назад.
– Уходи, ну, уходи же, – шептал он, беспомощно оглядываясь на дверь кухни. – Станет за стол сажать, уговаривать будет, не соглашайся. Ладно? Ни за что!
Он оттеснял Анну к двери, наступал на нее, выдавливая ее из комнаты.
– Я… я хотела тебе кольцо отдать, – дрогнувшим голосом сказала Анна. – Ты его мне подарил. Давно…
– Кольцо?! – Îн нахмурился в бесплодном усилии вспомнить. – Я тебе дарил разве?
