Невеста супергероя (СИ) - Вероника Ева
Воздух выбило из легких от удара — сперва о тело Августа, а затем и об асфальт. Адреналин, бушующий в крови, помог заглушить боль от удара. От ободранных рук, ног, коже на щеке, которой она проехалась по земле, приземлившись. Но ненадолго.
Вскоре этот бешенный водоворот закончился, и они вместе оказались на холодной земле, прямо на автомобильной дороге. Август сразу же отскочил от нее, как ошпаренный, а она продолжала лежать, боясь пошевелиться. Чудо, если она ничего не сломала. Но не это беспокоило ее сейчас.
— На крыше. Их пятеро, все со способностями. Один внизу с заложниками. Скорее, — прохрипела она, пытаясь сохранить каменное выражение лица.
И лишь, когда Август спешно нацепил на лицо маску и одним прыжком взлетел на крышу, она закусила губу и сдавленно закричала.
Ей казалось, что все ее тело горело изнутри. Каждый сантиметр ее плоти не ныл, а кричал, вопил от боли и жара. Ведь тело пылающего Августа не успело остыть после полета даже лишившись огня.
С трудом приподнявшись с земли, она медленно подалась назад и прислонилась спиной к чьей-то машине. Но даже ее холодная металлическая поверхность не спасала. Опустив взгляд, Лив порадовалась окружающей ее темноте. Но даже так было видно, как сильно покраснела ее кожа. Она уже начала покрываться ужасающими волдырями.
Но, все лучше, чем умереть, упав с десятого этажа. Можно считать, что это было ее боевое крещение, как супергероя. Хотя, признаться, толку от нее оказалось мало. В реальной битве ее бы давно убили.
Понемногу росло чувство паники и удушья. Его приходилось глушить, сосредоточившись на движении улицы. На прокатившемся по дороге пустому стаканчику из-под кофе, на моргающем свете неисправного фонаря. Разум начал погружаться в туман, и Лив охватило дикое чувство, что она умирает. Что ее кожу вот-вот сдует с тела, словно огонь Августа в полете, и она останется лежать здесь бесполезным куском мяса.
Кажется, она отключилась. И это забытие оказалось спасительным для нее. Так она не ощущала той безумной боли, разрывающей сгоревшую плоть.
Очнулась она уже в лаборатории. Интересно, как много она пропустила?
Лив сразу узнала эти холодные на вид металлические стены и потолки. Узнала свой новый дом. Первое, о чем она подумала: справился ли Август с нацистами? И все ли с ним хорошо?
Ей все еще было невыносимо больно.
— Нет-нет, Лив, не просыпайся, рано, — послышался встревоженный голос Грейс.
А после все снова погрузилось во тьму.
Когда она открыла глаза вновь, у нее болели только руки и правая щека. Ее нос щекотали длинные волосы Норы, на лбу которой прорисовались несвойственные ей морщинки, а ее кожу покрывала испарина.
— Который час? — Хрипло спросила она, и девочка вздрогнула. Их взгляды встретились.
— Около десяти утра, — устало пролепетала она, не отнимая рук от ее левого плеча.
— И все это время ты меня лечила?
— Да. Тебе сильно досталось.
— Тогда отдохни немного. Мне уже лучше, — Нора начала что-то возражать, но Лив упрямо села, отрывая от руки катетер. — Спасибо тебе, Нора. Не знаю, что бы делала без тебя.
Вопреки протестам, девочка сразу же осела на стул и откинулась на спинку, тяжело дыша. Лив же опустила взгляд, оценивая ущерб, причиненный ее телу.
Руки все еще были яркого багрового цвета, но ноги и живот выглядели нормально. Ее успели раздеть, поэтому она могла придирчиво рассмотреть все свое тело, за исключением, конечно, спины. Но она не ощущала там болезненных ощущений, а значит Нора почти закончила лечить ее. Даже следов и шрамов не осталось. Значит, все обошлось.
Накинув на плечи белый халат, который нашла в шкафу, она болезненно поморщилась, продевая руки в рукава. Но, по сравнению с недавней болью — это все были просто цветочки. Кажется, отныне ее болевой порог значительно эволюционировал.
Ей срочно нужно было увидеть Августа и выяснить, что произошло после того, как она отключилась.
Ей не пришлось искать его долго. Выйдя в общий зал, она сразу увидела его. Скрестив руки на груди, он вышагивал вдоль стены, кусая губы. Там же нашлись и все остальные: Грейс, Нико и Ами.
Она смотрела на них в упор, но видела отчаянный взгляд того мужчины, который погиб, защищая ее.
Неужели это пережили и они тоже? Чьи глаза вспоминает Нико, оставаясь один на один в своей комнате. А Ами? Неужели и безупречной во всем Ами пришлось пережить такое? Пережить собственную беспомощность и принять ее последствия.
Зато Лив абсолютно точно знала чьи глаза сняться Августу, который, завидев ее, резко остановился и вперился в нее каким-то странным взглядом. Будто приведение увидел.
Впервые за дни пребывания здесь, она почувствовала, будто ошиблась дверью. Ей вдруг захотелось поскорее уйти, лишь бы не видеть этих темно-серых глаз. Она видела их и не узнавала. Будто на нее смотрел другой, чужой ей человек.
Но это ощущение не продлилось долго. Сознание быстро прояснилось, будто кто-то провел рукой по запотевшему стеклу.
Она все еще дома. И не сделала ничего плохого.
— Пойду, посмотрю, как там дела у Норы, — натянуто улыбнулась Грейс и что есть сил рванула в сторону лазарета, буксуя на поворотах.
— Д-да… Я тоже, — пролепетала Ами и покраснела. Схватившись на рукоятки кресла Грейс, она обернулась и многозначительно посмотрела на Нико.
— Чего? — Растерялся он, почесывая затылок.
— А ты не хочешь нам помочь? — Четко выделяя каждое слово, отчеканила Ами, округлив глаза.
— Чем помочь-то?
— Я его сейчас ударю, — возведя глаза к потолку, простонала Грейс. — А ну быстро пошел с нами, черствый ты идиот!
— А-а-а, — протянул Нико и стукнул себя ладонью по лбу. Лениво поднявшись на ноги, он окинул Августа недовольным взглядом, будто говорящим «это все из-за тебя», и поплелся за девушками.
Когда они остались одни в огромной комнате, Лив снова сделалось неуютно. Потому что она не узнавала Августа, который обычно не сводил с нее взгляд. Теперь же он старательно смотрел куда угодно, но только не на нее.
— Август, что происходит? — Требовательно заговорила она и сделала шаг вперед, к нему.
Он же сделал шаг назад, покачав головой. Лив замерла в нерешительности.
— Все в порядке, — горько усмехнулся он и прислонился спиной к стене, откинув голову и уставившись в потолок. Так его легкая небритость и осунувшийся вид особенно бросались в глаза.
— Да ладно, ты же ни разу не назвал меня странной за
