Одинокий. Злой. Мой (СИ) - Новикова Татьяна О.

Бес принюхался снова.

— Гляди-ка, и ведь даже не раскаивается, угрызениями совести не мучается. Какой циник. А я-то тебя святым посчитал, — фыркнул он.

— Могу разослать это родственникам ваших подопытных, — фыркнул парень, принимаясь за новый кусок. — Уверен, они с радостью послушают про спасенные жизни.

— Не надо! Как вы вообще умудрились залезть в ту базу? Меня уверяли, что ее не взломать.

Виктор очертил ладонью в воздухе полукруг и вытаращил глаза:

— О, это самая темная магия из всех.

Кухня на некоторое время погрузилась в молчание. Громила с пистолетом одной рукой стащил со стола кусок пиццы и, не глядя, запихал весь в рот разом.

— А то так и не достанется ничего, — посетовал он. — И ничего, босс, не острая. У нас пепперони острее подают.

— Не чавкай, — закатил глаза бес.

— Ну так что? — сглотнул Александр Анатольевич. — Вы меня не убьете?

Спина покрылась липким потом, и теперь прислоняться к стене было вдвойне неприятно.

— Всё зависит от того, сможешь ли ты нам помочь, — вздохнул бес. — Один из твоих пациентов сидит под домашним арестом. Нам нужно, чтобы ты дал ему одно зелье…

— Платон Адрон? — нахмурился доктор, тот был единственным, с кем он работал сейчас, кто находился под арестом. — Он больше не мой пациент. Сегодня он через своих братьев договорился с арбитрами, что те сменят врача.

— Оу… — Виктор шлепнул себя ладонью по лицу. — Вот что за ерунда. Ладно, Макс, убери свидетеля, и пойдем…

— Как скажете, босс, — пожал плечами громила.

— Стойте, стойте, не надо! Какие же вы… — Александр Анатольевич пытался соображать быстро, но получалось плохо. — У меня еще остался пропуск на территорию поместья. Я все еще могу к нему прийти.

— О, тогда отлично. Значит, завтра вы придете к Платону и напоите его зельем, которое мы вам дадим.

— Нет, так я не могу. У меня же врачебная клятва. — Он указал рукой на запястье, намекая на магическую составляющую. — Я не могу дать то, что может навредить пациенту.

— Ты же травил своих пациентов ядами… Травил же? — Бес обернулся на парня за ноутбуком. Тот кивнул. — Как же ты это делал? Если у тебя клятва.

— Так им это было как мертвому припарка. Они все равно бы умерли. Я не нарушал клятву. Тем, кому можно помочь, я помогал и никогда сознательно не вредил.

— Какая гибкая у вас клятва. — Горб за спиной беса странно зашевелился. — Макс, напомни мне в следующий раз, когда я буду к какому-либо врачу обращаться, проверить текст его клятвы. Вдруг там тоже будет что-нибудь вроде «падающего толкни, утопающего утяни на дно, валяющегося на земле — закопай…»

— Там всё совершенно не так, — буркнул Александр Анатольевич. — Но абы что дать я правда не могу. Мне что от вашей пули умирать, что от отката потом.

— Хм… — Бес нахмурился, но хотя бы больше не приказывал его убивать.

— А пропуск, про который вы сказали? Кто-нибудь другой вместо вас может пройти в поместье? — подал голос парень за компьютером.

Доктор на мгновение задумался.

— Теоретически, если я подъеду на машине и буду рядом… открою проход, то кто-то другой сможет пройти вместо меня. Но тогда нужен перевертыш, потому что облик тех, кто проходит, фиксируется на куполе и отображается у арбитров. Насчет выхода не знаю — там какая-то хитрая магия. Но, возможно, и назад получится выйти.

— Хм… — Кухня снова погрузилась в молчание.

— Так вы меня не убьете? — осторожно спросил доктор.

— Нет. Пока нет, — хмыкнул бес. — Собирайтесь.

— Куда?

— Как куда? В поместье к Адронам. И захватите с собой второй костюм, ботинки и ваш парфюм. Ну если, конечно, не хотите голышом остаться.

Александр Анатольевич нервно переступил с ноги на ногу, под дулом оружия направившись снова в спальню.

Лучше бы это была соседская кошка, ей-богу.

***

Мама суетилась на кухне. Это было так… уютно, привычно. Как в детстве, когда она только-только учила меня варить зелья. Она порхала от разделочной доски к котелку на газовой плите и обратно.

— Для антидота нужна основа. Ее поставим сейчас, добавим ингредиенты в нужных пропорциях, а затем оставим на медленном огне на три часа. Надеюсь, твой «друг» за это время успеет подвезти нужные ингредиенты.

Киру Виктор оставил с нами. Мама, на удивление, особо не возразила. Напротив, посадила девушку чистить гранат, который тоже был в составе зелья.

Правда, едва уловив, что речь о ее боссе, чертовка тут же навострила уши:

— Конечно, успеет. Для Виктора вообще нет ничего невозможного, — гордо заявила она.

— Деточка, хвостом не крути, а то прищемлю, — фыркнула мама, но ее тон моментально поменялся, стоило отцу войти. — О, дорогой! Наладить Димочке смесь? Его уже, кажется, кормить пора. А ты чаю хочешь?

— Нет, спасибо. — Отец налил себе из кувшина в стакан воды, сделал несколько глотков, улыбнулся. — Все-таки какое счастье, что Марьяна жива.

— Да, я тоже так рада этому. Прости, что скрыла от тебя, что случилось с ней на самом деле. Но я так боялась, этот древний ведь чуть не убил меня. Приказал молчать… — На лице мамы блеснули слезы.

Она уткнулась папе в грудь, пряча лицо. Ее плечи начали подрагивать.

— Ирочка, ну что ты… — Отец обнял ее, меж бровей залегла складка. Он оставил стакан, принялся гладить ее по волосам, спине. — Я, наверное, погорячился сегодня. Ты меня прости, тебе ведь тоже нелегко все время было держать это в себе.

— Марьяна, пригляди за основой. Мы с твоим отцом к брату поднимемся, — сдавленным голосом пробормотала мать. Папа извинился одними глазами и кивнул на маму, все еще всхлипывающую у него на руках.

Мы с Кирой остались вдвоем. Как только шаги родителей стихли, чертовка подошла к графину и налила в отцовский стакан еще воды.

— Странно. Ничем не пахнет, — хмыкнула она. — Я уж думала, там приворотное.

— Если смешать корень златоглазки с лавровым листом до того, как добавлять в основу, а не после, то характерного сладковатого запаха в приворотном не будет, — бесцветным голосом ответила я.

Кира посмотрела на меня со смесью недоверия и ужаса.

— И что это, так любого, что ли, можно? — тихо добавила она после некоторого времени.

— Ты на Виктора намекаешь? — вздернула я бровь.

— Нет, конечно, ты что. Я бы никогда не подумала о таком! — оскорбилась чертовка, вздыбив хвост от возмущения. — И не смей ничего ему говорить, поняла? А то сейчас насочиняешь про меня ему нелепиц.

Она насупилась и снова вернулась к гранату.

— Перестань. Ничего я ему не скажу. — Я подошла к основе, которую начала готовить мама. Сейчас она выглядела как слегка красноватая вода, будто чуть подкрашенная марганцовкой. Но первые пузырьки уже появлялись на поверхности. — А зелье тебе точно не нужно. Ты ему и так нравишься.

Чертовка замерла, даже дышать перестала.

— Ты врешь, — буркнула она, а сама уставилась на меня с такой мольбой во взгляде, что даже неловко стало.

Кажется, в этот момент Кира была готова простить мне все на свете, стать моей лучшей подругой, выполнить любую прихоть, только бы я сказала ей то, что она хочет услышать.

— Нет. Правда так думаю.

— А почему ты так думаешь?

Я бы, конечно, многое могла ей рассказать, про то, как искрит между ними, какие взгляды бес бросает на нее, когда думает, что никто не видит. Как отреагировал на ее танец с Виталием. Но сейчас это было явно лишнее. Да и вмешиваться во взаимоотношения такого нервного типа, как Виктор, с кем бы то ни было не хотелось.

— Спроси у него сама.

Кира моментально сдулась, отвернувшись к тарелке с красными зернами.

Курьер приехал через два часа пятьдесят минут. Еще чуть-чуть, и основу пришлось бы готовить заново. Я так нервничала, что мы не успеем, что расчесала до крови запястье.

— Ну до чего ты бестолковая, — отчитала меня мать, сунув в руки аптечку, а сама принялась кружить над ингредиентами, чтобы правильно их подготовить. — Тут еще записка. Твой «друг», — она выделила последнее пренебрежительным тоном, — просит еще приготовить зелье смены облика. Необходимое всё прислал. Ох, чует мое сердце, планируете какую-то противозаконную чернуху. Не дай бог попадетесь, а арбитры потом на того, кто зелье варил, выйдут…