Негодная певица и некромант за клавесином - Мстислава Черная
Ответ я нахожу абзацем ниже, и он неожиданный. Эльфийский король передал в нашему Парламенту неопровержимые доказательства сговора своих жрецов с нашей же высшей аристократией с его величеством во главе.
Что же, понятно, почему Парламент принял эльфийское объяснение. Разве маги упустят такой шанс?
— Его величество ещё юн, — выдыхает папа. — Его ввели в заблуждение…
Дан откладывает газету и пожимает плечами:
— Вероятно, так и есть. Вероятно, короля ввели в заблуждение советники, на которых он всецело полагался. И наивность будет стоить ему короны.
— Наследному принцу всего три года. Нет никого, кто безусловно мог бы встать на позицию регента…
— Регент? Господин Тавиран, очнитесь. Экстренное заседание Парламента уже в разгаре. Через пару часов наше королевство будет объявлено республикой. Карин, ты готова? Через пару часов начинается твой концерт.
Глава 67
— Я готова.
Я удивляюсь как спокойно звучит мой ответ, и вдвойне удивляюсь спокойствию внутри. Я ловлю взгляд Дана, вижу его улыбку и улыбаюсь в ответ. Я теряюсь в его глазах, и с невероятной остротой переживаю, казалось бы, ничем не примечательное мгновение. Время словно останавливается.
Где-то рядом и одновременно далеко-далеко кашлянул папа. Щёлкают стрелки часов, а всё смотрю и смотрю…
Дан первым выныривает из нашего странного уединения.
— Прошу, Карин. Я попросил Мэри подготовить для тебя наряд. Она страшно ругалась, что в такой момент я заставляю её забыть о переживаниях и работать, но на самом деле она была рада одеть тебя на твой дебют.
— Можно ли называть концерт дебютом? — прищуриваюсь я и поднимаюсь навстречу ожидающей меня горничной.
— Почему нет? — хмыкает Дан.
Он тоже считал, что я не пою, а вою, что у меня нет никаких шансов стать певицей. Что изменилось? Им движет… чувство вины? Если это так, будет жаль. Впрочем, я не собираюсь гадать о его мотивах, я собираюсь наслаждаться подаренной возможностью.
Я выбегаю из комнаты.
Переодевание, причёска и макияж много времени не занимают. Во-первых, я не стремлюсь к чему-то сложному. Во-вторых, горничные оказываются мастерицами своего дела. Мне кажется, они не совершают ни одного лишнего движения.
Вскоре в сопровождении горничных я спускаюсь в холл.
— Ты собираешься выйти в этом?! — почти хором восклицают родители.
И одновременно я слышу от Дана:
— Карин, сегодня ты особенно прекрасна.
— Спасибо.
Снаружи уже ждут экипажи, их почему-то целых три. Один для меня, один для Дана, и один для родителей. Я с лёгким разочарованием провожаю Дана взглядом. Почему он не со мной? Не со мной… Мысль эхом отзывается внутри, и на языке появляется лёгкий привкус досады.
Погрузиться в меланхолию мне не позволяет Марк. Невесть откуда взявшийся мальчишка запрыгивает в салон следом за мной и захлопывает дверцу. Мальчишка сияет, на лице улыбка от уха до уха.
Экипаж почти сразу трогается.
— Госпожа, рад вас видеть!
— Я тоже, Марк. Как ты?
— Спрашиваете? Я то нормально. А вот вы тогда… Я очень за вас испугался, госпожа.
— А я за тебя. Получал уже письма от сестры?
— Одно. Кэрри написала из столицы, она благополучно доехала. Новостей по поводу её учёбы ещё не было.
— Будут.
— Будут, — соглашается Марк.
Повисает неловкое молчание. Я хочу спросить, как Марк справился в тот роковой день, когда я оставила его и всех остальных прятаться под сценой, а сама ушла, но мне тяжело задать этот вопрос. Почему…?
Словно поняв меня лучше меня самой, Марк подмигивает и сдвигает занавеску на окне. Я послушно выглядываю, не ожидая увидеть что-то особенное. И у меня перехватывает дыхание. Моя мечта… исполнилась слово в слово. Афишами с моим портретом обклеен буквально весь город.
Конечно, может быть, только несколько улиц — Дан заранее знал маршрут, но мне приятнее думать про город.
На глаза наворачиваются слёзы, я тронута до глубины души.
— Марь… — выдыхаю я, невольно обращаюсь к нему “домашним” именем.
Афиши, афиши, афиши…
— Да, госпожа?
— Следующей обклеим столицу!
Марк натянуто улыбается, в его глазах мелькает что-то странное. Не грусть, а… настороженность? Думаю, Марк сам решит, хочет ли делиться со мной своими сомнениями.
Экипаж останавливается у бокового входа в концертный зал, и Марк выпрыгивает на улицу. Я только сейчас замечаю, что парнишка приодет. На нём, оказывается, модный костюм. Рукава Марк закатал точь-в-точь как Дан.
У входа меня ждёт Мэри, сзади догоняют родители и Дан. Я вдруг понимаю, что стою в окружении дорогих мне людей — близких, друзей.
Я так счастлива!
Оглядевшись, я впитываю в себя это невероятное ощущение и торопливо поднимаюсь по ступенькам — нехорошо опоздать на свой первый концерт.
Коридор приводит меня в гримёрку, Мэри лично подправляет в причёске пару выбившихся прядок, невесомо касается лица кисточкой с пудрой и подхватывает карандаш, чтобы сделать быструю зарисовку… моего пути к славе.
— Карин, тебя не смущает, что ты… не репетировала? — не выдерживает Мэри.
— Я спою от души. Что может быть лучше?
— И правда…
Я посылаю Мэри воздушный поцелуй.
— Карин, — окликает меня Дан. — Зрители в нетерпении.
— Иду, нет, лечу! — я чувствую себя окрылённой.
Дан подаёт мне руку, и к сцене мы идём вместе. Только у самого занавеса Дан отпускает мою руку и выходит к зрителям один. Я подглядываю в щёлку — зал полный! Если честно… я не понимаю, когда успели распродать билеты. Разве горожанам сейчас до концертов, после превращения предоставленного эльфам парка в мёртвый пустырь, после трагедии?
Или люди пришли, потому что моё участие упоминали в газетах? Но я хочу, чтобы ко мне приходили ради моих песен…
Выделяется первый ряд — он пустой, заняты только пять центральных кресел. Сидят мои родители. Слева от них Мэри и Марк, а справа неожиданный гость. Я бы меньше удивилась появлению в зале нашего или эльфийского короля. Справа от родителей через одно пустое кресло сидит Берт.
Дан останавливается на краю сцены:
— Я рад сегодня объявить выход певицы, чьё исполнение не оставит равнодушным. Кари Ти!
Хм?
