Кто я для тебя? (СИ) - Белицкая Марго

Хоть иногда тоска становилась настолько невыносимой, что Эржебет уже готова была отбросить свою гордость и просто бежать. Бежать, бежать, бежать к нему. Но от этого ее уже удерживал страх, самый тайный и самый жуткий из ее страхов. Страх, что Гилберт не захочет ее принять. Что он уже ничего к ней не чувствует. Совсем. Что она ему больше не нужна. Эржебет понимала, что если такое случится, ее сердце разлетится на мириады острых осколков, рвущих ей грудь и несущих смерть…

И поэтому она продолжала свой мучительный танец: жить с одним, думать о другом и терзаться сомнениями, противоречиями…

— Эржебет! — Оклик Родериха вывел ее из задумчивости.

«Вот опять. — Она обреченно вздохнула. — Я наверняка уже давно стою, глупо пялясь в пространство… Как же я ненавижу эту жизнь…»

— Дорогая, — в устах Родериха это слово звучало скорее как титул, чем нежное обращение к любимой женщине, — ты себя хорошо чувствуешь? Гости приедут с минуты на минуту…

— Со мной все в прядке, — привычно ответила Эржебет.

— Отлично. — Родерих сухо кивнул. — Сегодня ожидаются несколько особо знатных персон, поэтому все должно быть идеально. Если тебе действительно плохо — скажи.

«О да, конечно, на мое здоровье тебе плевать. А вот опозориться перед важными гостями ты боишься…».

— Все просто прекрасно, — процедила Эржебет сквозь зубы.

Родерих улыбнулся, взял ее под руку, и они отправились к главному входу в зал, чтобы приветствовать гостей.

На грандиозный бал, который Родерих традиционно устраивал каждый год, должны были прибыть не только австрийские вельможи, но и страны. Четко следуя этикетку, Родерих приглашал всю Европу, даже тех, кого на дух не выносил, например, Франциска и Артура. Да что там, он отсылал приглашение даже Гилберту. Но тот, в отличие от Родериха, никогда не отличался переизбытком вежливости, из года в год не жалуя венский бал своим присутствием.

На мероприятии от Германии появлялся лишь Людвиг, всегда сокрушенно извиняясь за грубость брата. Но Эржебет только радовалась, что Гилберта нет. Она не знала, что бы с ней случилось, если бы она увидела его. Эржебет отлично помнила тот случай пару месяцев назад, когда она вместе с Родерихом приехала в гости к братьям. Каждый раз, нанося визиты в Берлин, она страшилась, ожидая встречи с Гилбертом, и одновременно надеялась, что сможет сохранить самообладание. Куда там! Обычно в ее приезды он не появился, но в этот раз пришел и стоило ей только увидеть Гилберта, как она мгновенно потеряла голову. А когда они каким-то образом остались наедине, ни о каком самообладании уже не могло быть и речи.

Сильные руки, до хруста костей стискивающие ее талию. Жесткие волосы под ее пальцами. Поцелуй, полный горечи и страсти. И она растворяется в нем, теряет себя…

Если бы Людвиг тогда не вошел в комнату, Эржебет сомневалась, что стояла бы здесь сейчас рядом с Родерихом, приветствуя гостей натянутой улыбкой. Нет, совершенно точно, что она была бы сейчас в Берлине. И только она об этом подумала, как церемониймейстер объявил о прибытии господина Пруссии и господина Германии.

«Он наверняка ошибся, Людвиг всегда приезжает один… Гил бы никогда…»

Эржебет вздрогнула, как от удара, когда увидела, как следом за младшим братом в зал чеканным строевым шагом входит старший.

Эржебет отлично помнила, что Гилберт всегда надевает на любые торжественные мероприятия военную форму. Сам он часто приговаривал, что хочет отличаться от не нюхавших пороха слюнтяев, а Эржебет дразнила его солдафоном. Хотя в тайне всегда восхищалась: она была уверена, что Гилберт был создан для формы или точнее форма — для него. Вот и сейчас Эржебет невольно залюбовалась им. Темно-синий мундир с ярко-красной окантовкой и золотыми эполетами сидел на нем идеально, подчеркивая гордую осанку и широкие плечи. А белоснежная перевязь…

«Это же мой подарок. — Эржебет ощутила, как больно кольнуло сердце. — На день рождение… Еще в середине прошлого века… Ну да, та самая перевязь! Сколько я мучилась, пока пыталась вышить на ней его герб. Все пальцы исколола… Он ведь специально ее одел…».

В этот момент Гилберт отвернулся от Людвига, которому что-то раздраженно шептал и встретился взглядом с Эржебет. Алые глаза вспыхнули, ей показалось, что он сейчас улыбнется ей задорно и тепло, как в старые времена. Но затем на лицо Гилберта набежала тень, он скривился и одарил Эржебет злой ухмылкой, от которой защемило в груди.

«Чего я ожидала? Теперь он наверняка меня ненавидит…».

Гилберт вместе с Людвигом тем временем неумолимо приближался к ней и Родериху, скоро она должна будет улыбнуться ему также любезно, как другим гостям. Словно между ними никогда ничего и не было.

«Нет! Уж лучше нам вообще не пересекаться!»

— Мне все же чуть-чуть нехорошо, — шепнула Эржебет Родериху. — Я пойду, подышу свежим воздухом на балконе.

— Конечно, дорогая. — Он кивнул, взглянув на нее с легким беспокойством. — Если станет совсем плохо, не заставляй себя, лучше покинь прием.

Эржебет прошла в дальний конец зала, взяла с подноса проходившего мимо официанта бокал шампанского и немного отпила, чтобы успокоиться. Эржебет чувствовала, что ее слегка трясет. Из головы не выходил взгляд Гилберта. Да, ничего не изменилось, ее все также тянуло к нему, как и сто, и пятьсот лет назад.

«Неужели это особенность нашей природы? Если уж страна полюбит, то навсегда?» — Эржебет криво усмехнулась, еще раз пригубив шампанское.

Она стояла так несколько минут, просто наблюдая за ходящими по залу людьми и стараясь ни о чем не думать.

Решив, что уже достаточно пришла в себя, Эржебет поискала глазами Родериха. И только тут заметила, что к ней направляется Людвиг. И не один. Он тащил на буксире Гилберта, который недовольно хмурился и что-то говорил младшему брата, явно не желая никуда идти. Людвиг, игнорируя его протесты, помахал Эржебет рукой и ускорил шаг.

Эржебет тут же запаниковала. Первой мыслью было сбежать и затеряться в толпе. Но Людвиг ведь уже заметил ее, и такое поведение наверняка его бы обидело. Да и трусливо улепетывать — это было не в ее духе, Эржебет привыкла встречать опасность лицом к лицу.

«На этот раз я смогу выдержать и не брошусь, как дура, Гилберту на шею».

Она постаралась принять спокойный вид и улыбнулась подошедшему к ней Людвигу. Гилберт же демонстративно отвернулся, не глядя на нее.

— Мы так и не поздоровались, — начал Людвиг. — Фрау Эдель… — Он резко замолчал, нервно покосился на брата. — То есть фройляйн Хедер… Эдельш…

Он совсем растерялся, и Эржебет поспешила прийти ему на помощь.

— Брось эти формальности, Людвиг. — Ей даже не пришлось притворяться, тепло в голосе прозвучало само собой. — Я же тебя еще играющим в солдатиков помню. Для тебя я всегда останусь сестренкой Лизой.

Людвиг заметно расслабился, робко улыбнулся в ответ.

— Я хотел поблагодарить за приглашение. Сейчас у нас столько дел, что мы почти не общаемся. Рад, что мы можем встретиться хотя бы на балу. Уверен, что брат тоже…

— Эй, засранец, пиво есть?! — Тем временем нарочито громко и грубо закричал Гилберт проходившему мима официанту.

— Нет, герр, — озадачено ответил тот.

— Что и следовало ожидать от Родди. — Гилберт фыркнул. — Тогда принеси мне вина, не буду же я пить эту новомодную гадость с пузырьками! Давай, шевелись, болван! Лучшего токайского сюда!

Людвиг страдальчески закатил глаза, затем покосился на Эржебет, словно извиняясь. Она в свою очередь плотно сжала губы, сдерживая так и рвущееся едкое замечание.

«Нет, я не буду с ним ругаться. Я буду приветливой и вежливой… Если Гил хочет вести себя, как скотина, пусть ведет. Но я не позволю себя разозлить».

— Если бы ты предупредил, что приедешь, я бы приказала слугам приговорить лучшее пиво специально для тебя. — Эржебет явственно ощутила, как от фальшивой улыбки сводит скулы.

Услышав ее голос, Гилберт резко повернулся, заглянул ей в глаза. По его тонким губам снова скользнула саркастичная ухмылка.