Три жизни Тани (СИ) - Елисеева Валентина

- Всё понял, босс, - тихо прохрипел Кравен, и его отпустили. Управляющий растёр шею и произнес с бессильной злостью: - Это не только мстительная, но и крепко привередливая порода собак! На всех сайтах, во всех руководствах прямым текстом написано, что они спариваются только с особями собственного подвида, на остальных и носом не ведут! Максимум, можно соблазнить его самкой генетически близкой породы: пикхардской р^ккой, длинношерстной колхи или виенским шумехом, к примеру. Только всё это редкие и дорогие породы, их только в светлых мирах достать можно, у нас таких днём с огнём не сыщешь, тем более женского пола! И пёс - не человек, его не застращаешь, не подкупишь, не припугнешь пытками и смертью, если он не поступит так, как от него требуется! На эту дьявольскую породу даже наркотики и магические зелья не действуют, его никак на сучку не напустить!

Кравен плюнул с досады. Он действительно перепробовал всё, подселял в клетку с бойцовым псом самых крупных и красивых собак, находящих в разгаре «брачного сезона», но всех их пёс трепал в самом прямом смысле слова, если те осмеливались приставать к нему, - собак забирали из клетки придушенными и полуживыми. Мафин крепко выругался, Кравен от души его поддержал.

- Босс, босс..., - зашептал один из уборщиков, приставленных к вольерам, - я тут утром чего видел-то на рынке...

Владелец клуба, крайне пораженный тем, что мелкая сошка осмелилась напрямую к нему обратиться, резко развернулся к говорливому уборщику. Тот судорожно сглотнул, поняв, что если его сведения не заинтересуют большого босса, то его тут же пустят на корм псам.

- Длинношерстную колхи продавали сегодня у входа в третий рынок, - поспешно выпалил уборщик. - Точно колхи, я слышал, как её хозяин породу называл, да и сам потом на картинках в сети интереса ради посмотрел - колхи это. Самка. Молодая.

Владелец клуба прищурился. Обернулся к Кравену:

- Бери этого и отправляйся на рынок. Если сведения подтвердятся - выдашь ему десять кредитов, если нет - сдашь торговцам рабами за ту же цену.

Глава 29, о перспективах собачьей жизни

Голоса вблизи клетки давно перестали восприниматься Таней, как и удары палкой. Она медленно и мучительно умирала, вопли Болтера тревожили её меньше, чем жужжание мухи. Багряно-чёрный туман заполнил сознание и постепенно покидал его, сменяясь серой, безликой пеленой небытия. Таня очнулась, лишь когда её вытащили из клетки и ткнули мордой в воду. Вначале она припала к воде, чисто рефлекторно жадно лакая её, сознание не участвовало в этом процессе. Понемногу живительная влага распространялась по изнуренному организму, запуская в нём процессы восстановления, и к Тане вернулась возможность слышать, видеть и воспринимать информацию.

- Охлади её, - прозвучал рядом нетерпеливый приказ, отданный незнакомым голосом, и вокруг Тани замерцала белёсая магическая пелена, защитившая от зноя и палящих лучей. Сотворил эту пелену маг, работавший на рынке: Таня видела сегодня, как он оказывал похожие услуги посетителям рынка, пришедшим без автономных кондиционеров. -Подлечить её можешь?

- Нет, на эту собаку повлиять магией может только её хозяин, порода колхи генетически запрограммирована на возможность подобного ограничения, на неё не подействуют даже зелья на магической основе, если они созданы не хозяином. Эти собаки родом из магических миров, созданы для охраны дворцов и правители-маги подстраховались так, чтобы никакой недруг не мог использовать против них их собственных питомцев.

- Знаю, с другими элитными породами такая же петрушка, ветеринары мне уже объясняли эту муть про невозможность магического влияния, - проворчал тот же незнакомый голос и с пренебрежительной усмешкой обратился к Болтеру: - Я так понимаю, что настоящим хозяином собаки являешься не ты.

Браконьер залепетал что-то маловнятное, мужчина с командным голосом досадливо фыркнул и постановил:

- Если она сможет самостоятельно подняться на лапы, то имеет смысл тащить её к ветеринарам, если нет - то только пристрелить.

О, это была важная информация, Тане как-то вдруг расхотелось умирать! Вместе с водой к ней вернулась жажда жизни, свойственная любому молодому существу. Она напилась вдосталь, отдышалась под покровом прохладной магии и встала на дрожащие лапы.

- Крепкая девочка, под стать любому бойцу, - присвистнул прежний голос и обратился к Болтеру: - Десять кредитов собака стоила бы, если б мы нашли её не при смерти, а так дам пять: половину заберу в счёт проведенных реанимационных мероприятий, ясно?

- Как скажете, - угодливо ответил Болтер. От него разило сильным страхом перед незнакомцем, покупающим Таню.

Деньги перешли из рук в руки - в темных мирах безналичные расчёты были не в чести. Шею полуживой колхи обмотали веревкой и на привязи повели прочь с рынка. Таня не ведала, куда её ведут, зачем её купили - новый владелец молчал, он лишь выдал денежную купюру сопровождавшему его слуге со словами:

- Молодец, глазастый. Дарю тебе выходной вечер, до утра свободен, а утром приходи пораньше - будешь теперь не уборкой заниматься, а корм собакам разносить.

- Спасибо, босс! - воскликнул слуга, пораженный внезапным повышением своего статуса в клубе, и исчез из вида. За спиной нового владельца Тани осталось лишь трое широкоплечих вооруженных до зубов мордоворотов: по тёмным мирам с такой обязательной «свитой» ходили все, кто обладал хоть какой-то властью тут.

С телохранителями купивший Таню высокий мужчина не разговаривал, судя по запаху он сильно радовался своей покупке, что обнадёживало. Раз он так рад, что купил породистую собаку, раз потратил силы, чтобы спасти её, и заплатил за услуги магу, то вряд ли намерен просто снять с неё шкуру. Таня была уверена, что любой другой расклад всяко лучше, так что охотно ковыляла за незнакомцем, наслаждаясь окружающей её прохладой под магической защитой.

Она не знала о дальнейшей судьбе поймавших её в лесу браконьеров, а тем временем их судьба, как и жизнь, быстро подходила к бесславному концу. Сдав нераспроданное барахло на хранение в автоматическую камеру при рынке, оба типчика направились к ювелирному салону. В спускающихся сумерках их остановила группа из четверых человек в камуфляже. Болтер с Бирсом не успели издать и звука, как им чётко выверенным движением свернули шеи, забросили тела за спину и отнесли на замусоренный пустырь за высокими многоэтажными домами. Там тела обыскали и глава группы довольно произнес, пряча за пазуху деньги и собачий ошейник:

- Отлично, не придётся обыскивать их ржавое корыто.

Через миг от двух браконьеров осталось две кучи горячего пепла. Среди многих других подёрнувшихся серой коркой куч. Тёмным мирам никогда не грозила проблема перенаселённости.

Спустя некоторое время корабль браконьеров распилили на металлолом, оставшиеся в трюме шкуры разворовали, остальной хлам сожгли в большой топке водонагревателя в системе водоснабжения космодрома.

Таню действительно привели к ветеринарам. Ей раньше доводилось бывать в медицинском блоке дворца, и она видела там большие медицинские капсулы, производящие полное сканирование организма и устраняющие все сбои в его работе. Во дворце Люка в таких капсулах возвращали к полноценной жизни тех собак, что сильно пострадали на охоте, и тех пойманных зверей, которых планировали отправить в зоопарки. В медицинских капсулах животным останавливали кровотечение, зашивали все разрывы, накачивали их свежей кровью и зельями, стимулирующими регенерацию тканей, и наверняка влияли магически, так как звери выскакивали из капсулы, как новенькие.

Здесь подобного оборудования не имелось, ветеринары темного мира работали по старинке: в шкафах за стеклянными дверцами лежали скальпели, иглы, нитки, жгуты, вата и бинты, в помещении пахло спиртом и лекарственными средствами. Приборов для сканирования повреждений в теле видно не было, другого сложного оборудования - тоже. Тане связали челюсти веревкой и положили на кушетку, а один из двух мужчин в белых халатах принялся мять её живот пальцами, заглядывать в глаза, брать анализ крови и совершать другие действия, принятые при осмотре, вполне знакомые по Земной жизни. Затем верёвку с челюстей сняли, ветеринар нацепил на руки длинные, покрытые металлическими пластинами перчатки, и взялся осматривать её язык и горло, брать какие-то мазки.