Три жизни Тани (СИ) - Елисеева Валентина

«До сумерек я не доживу», - отчётливо поняла Таня.

На то, что её купят, рассчитывать не приходилось - тёмные миры и впрямь не то место, где котируются дорогие породистые собаки. Ей суждено умереть вот так - от теплового удара и обезвоживания в этом мареве раскаленной атмосферы. Запечься заживо в собственном соку под пушистой шкурой.

Под гул стучащей в висках крови к Тане пришли галлюцинации. Ей чудилось дивное пение Люкиэля, мерещились проницательные жёлтые глаза Тьерра, но стоило моргнуть - и эти глаза оказывались лишь солнечными бликами на стёртых каменных плитах рыночной площадки.

Сознание уплывало. Таня начала проваливаться в долгие промежутки беспамятства, приходя в себя лишь от сильного удара палкой, когда очередные праздношатающиеся лица изъявляли желание посмотреть на собаку в движении.

«До сумерек я не доживу», - вяло повторяла про себя Таня под упорно стоящим в зените солнцем.

Солнечные лучи раскалили прутья клетки до такой степени, что на них смело можно было жарить стейки. Приходилось держаться строго по центру клетухи, чтобы не опалить шерсть и не обзавестись серьёзными ожогами. Тане повезло, что пол клетки был настелен из деревянных досок, иначе она давно бы превратилась в собаку-гриль.

Перед её мысленным взором проносилась вся её недолгая жизнь. Тане еще на Земле не жалко было своей жизни, а уж теперь и подавно. Почему-то больше всего ей было жалко переводчик, подаренный ей Тьерром: такая отличная вещь, а не пригодился. Не смогла она использовать этот подарок так, как следовало!

Впадая в забытьё, Таня чаще всего видела себя в бальном платье, видела, как несётся в вихрях танца, улыбаясь партнёру, лицо которого не могла различить. Если бы ей предложили исполнить последнее, предсмертное желание, то она выбрала бы танец...

Её вновь ткнули палкой. Таня с трудом выплыла из забытья и сосредоточилась на стоящем перед ней существе. Существо не было человеком, как и многие из тех, что бродили по рынку, Таня лишь в силу привычки про себя называла их людьми.

- Отличная собака! - долетела до Тани осточертевшая реплика Болтера.

- Мне не собака, мне шкура нужна, - раздраженно ответило существо, больше похожее на длинноногую птицу, чем на человека.

- Живьём я её дороже продам, - упёрся Болтер.

- Живьём она мне без надобности, я не умею свежевать зверей. Даю три кредита за снятую шкуру.

Браконьеры задумались. Бирс потёр ладони и сказал:

- Ладно, если до сумерек не продадим, то вечером принесу вам шкуру. Куда нести?

Существо назвало адрес, Таня уронила голову на лапы. Переводчик было жалко...

В следующий раз её растолкали, когда приблизились мужчина и женщина. От пары повеяло холодным ветерком и Таня на миг ожила, подойдя ближе к раскаленным прутьям клетки, вокруг которых воздух неожиданно стал приятно прохладным. До наслаждения прохладным!

- Дорогой, хорошая будет игрушка для детей, - ворковала женщина в белом длинном платье, возрождая в Тане робкую надежду. Дети - это прекрасно, она согласна быть нянькой и охранницей при детях!

- Она им быстро надоест, - морщился мужчина. - Кошка перестала их занимать через день, от попугая они устали еще быстрее. Лучше купить собаку-робота, она гораздо функциональнее.

«Я очень, очень функциональная! И детей люблю!» - захотелось сказать Тане, и она собрала все крохи сил, чтобы шевельнуть хвостом.

- То робот, а эта живая, - возразила женщина.

«Золотые слова! Детям нужно общение с природой, с живыми существами, а не роботами-игрушками», - мысленно поддержала Таня.

- Говорю же, надоест она им быстро. И нам с тобой надоест!

- Когда надоест, сделаем из нее воротник на куртку. Воротник из натурального меха выглядит богато, и кто догадается, что мех собачий, если она рыжая, как лиса? -рассудительно заметила женщина. - Из кошки отличные муфточки для детишек вышли.

Таня отступила на шаг и легла на пол. Тёмный мир - не место для надежд.

Тёмный мир - не место для надежд. Огромный, как шкаф, мужчина удовлетворённо смотрел на то, как крупный серый пёс загрызает серо-бурого пса поменьше. Из разорванной глотки собаки хлынула кровь, она безжизненно вытянулась на песке арены, судорожно дёргая лапами. Победитель поднял вверх окровавленную морду и торжествующе завыл. На него накинули энергетическую сеть и отволокли в вольер.

- Ты проиграл, Куцый, с тебя сто кредитов, - довольно сказал шкафообразный владелец клуба «Хвостатый боец». Клуба, в котором содержались и выращивались самые сильные породы собак, предназначенные для сражений с себе подобными. Ставки на бои тут регулярно поднимались до заоблачных высот, особенно когда на арену выходили признанные фавориты. - И ты хотел выставить это пса на вечерних боях? Я ж сразу тебе сказал, что здесь не на что смотреть будет, только публику разочаровывать.

- Я так рассчитывал на Прохвоста, он у меня волка завалить сумел, - расстроено пробормотал длинноухий мужчина по прозвищу Куцый, наблюдая за тем, как обслуживающий персонал сжигает зарядом бластера останки его пса. - Забирай свои кредиты, Мафин, и скажи: ты мне щенка от этого своего кобеля продашь? Только первенца, самого крупного в помёте!

- От этого кобеля - продам, - согласился владелец клуба, - слученная с ним сука скоро должна разродиться.

- А щенка от Чёрного продашь? - поспешил узнать Куцый.

- Нет, на будущее потомство от Чёрного очередь уже стоит, даже за сучек драться готовы,

- отрезал Мафин.

Вопрос про щенков от Черного - самого знаменитого бойца клуба - почему-то сильно испортил настроение его владельцу. Куцый почуял, что Мафин не в духе и поспешил откланяться, а хозяин клуба широким шагом прошел к одиночным вольерам, в которых сидели свирепые псы всяких пород и мастей. Работники, приставленные следить за собаками и кормить их, мигом встали по стойке смирно при приближении хозяина, старший их смены подошел к явившемуся боссу.

- Сука Серого еще не принесла щенков? - отрывисто спросил Мафин.

- Нет пока, но ждём со дня на день. Разродились те, что понесли от Урагана и Острого Клыка: имеем пять щенков от первого и шесть от второго пса. Крепкие щенки, широколапые, здоровые, мордатые такие! Большинство - кобели.

Мафин не особо вслушивался в отчёт, он встал напротив просторного вольера, в углу которого лежал, свернувшись, огромный иссиня-чёрный пёс. Этот пёс не обратил ни капли внимания на людей, застывших перед клеткой. Он лежал с царственно-безразличным видом, как король в изгнании, вынужденный терпеть рядом с собой своих тюремщиков.

- Где сука, которую я велел к нему подселить?! - зло прорычал Мафин.

- У ветеринаров, - робко ответил работник.

- Опять затрепал?!

- Да. Видать, тоже не вкусу пришлась.

- Так найдите ту, что по вкусу, пусть хоть десяток насмерть загрызёт, лишь бы с кем спарился, гад! У меня знаешь, сколько желающих на его потомство, сколько денег предлагают за его щенков, а он у меня ни одну сучку обрюхатить не желает! Где Кравен?!

- Тут, сейчас кликнут.

Кравен отвечал у Мафина за все вольеры и всё, что напрямую связано с содержанием и разведением собак. Это был обманчиво добродушный и флегматичный на вид тип, истинную натуру которого выдавали лишь ледяные, бездушные глаза. Управляющего вольерами в клубе боялись не намного меньше, чем владельца клуба. Кравен явился пред лицо большого босса жуя жвачку и засунув руки в карманы широких брюк.

- Чего изволите? - спросил он.

- Ты изволь мне щенков от Чёрного заделать!

- Сам заделать не могу, не той породы я, видите ли, - подвигал бровями Кравен и гулко хохотнул.

Его шутка боссу не понравилась. Мафин угрожающе надвинулся на своего управляющего и ухватил его могучей лапищей на шею, прошипев в насторожившиеся холодные глаза:

- Я тебя сделаю той самой породы! Самолично отрежу всё лишнее и в клетку к Чёрному вместо сучки подсажу! Интересно будет посмотреть, как-то наш лучший боец тебя встретит, он наверняка не забыл те удары дубинкой, что от тебя получал, это очень злопамятная порода собак, сам знаешь.