Александр Арбеков - О, Путник!
Всё, хватит! Больше никаких размышлений по поводу понятий, которые для меня вроде бы естественны, но одновременно абсолютно, или не совсем, или частично, и не сразу ясны! Никакого анализа, никаких сомнений, никаких раздумий! Хватит!!! Надо двигаться, что-то делать, идти вперёд! Вперёд и только вперёд!
Я сел, осмотрел ПОСОХ, который крепко сжимал в правой руке. Он был с меня ростом, сверху идеально обхватывался пальцами, к низу древко постепенно сужалось. Холодный на ощупь материал, сотворённый, скорее всего, не из дерева. Очень твёрдый, прочный и абсолютно гладкий. Я прикоснулся к нему лбом, не знаю, почему, и вдруг снова почувствовал какую-то глубинную внутреннюю вибрацию и исходящую от него мощь и силу. Сущности вокруг стали терять свои очертания, земля задрожала, небо вдруг соединилось с нею, всё стало единым, втягивающимся в страшную черную пустоту. Я молниеносно отдернул голову от ПОСОХА, сразу же пришел в себя. Мир был таким же, как и прежде — прекрасным, спокойным, понятным и, очевидно, — вечным.
Я окончательно и бесповоротно осознал, что все странные явления, произошедшие со мной за последнее время после первого пробуждения на этом пустынном и тихом пляже, имеют явную и таинственную связь с ПОСОХОМ, ну и, конечно же, со ЗВЕРЕМ. Мы вместе тесно взаимосвязаны, но на основе чего, почему, зачем? Боже, как всё странно и крайне непонятно!
Кто они такие, — этот задумчивый Пёс и загадочный предмет к нему в приложение? А, может быть, и наоборот? Какое отношение имеют они ко мне, а я к ним? Почему я вообще оказался здесь? Почему ничего не помню о себе, о своём прошлом? Кто же я такой, в конце концов!? Бесконечные вопросы, вопросы, вопросы… И ни одного разумного и, хотя бы, мало-мальски понятного ответа! Собственно, от кого я могу их получить? Всё, хватит, надоело!!!
Мне внезапно остро захотелось какого-либо движения. Это было неосознанное, мощное, необъяснимое и непреодолимое чувство. Пора в путь, пора, ПУТНИК! Я кинул лёгкий и задумчивый взгляд на бирюзовое, томное и прозрачное море.
— А почему бы нам не искупаться? — я посмотрел на Собаку.
Пёс ответил мне скучным взглядом, лениво, брезгливо и потешно хрюкнул, почесался. Я, переполняемый какими-то непонятными, могучими и пока не совсем подвластными мне эмоциями, основанными на подсознании, находясь на их пике, с экстазом произнес:
— Всё ясно, видимо, ты не любитель глубоких вод! Но я-то — другой! Я тот, кто пронизывает своей могучей и вечной сущностью глубины мироздания, я тот, кому подвластны небо, вода и земля! Я тот, кто повелевает огнём и льдом, кто созидает и рушит! Я непонятно кто, чёрт меня подери!!!
Я, как кипящий от переизбытка пара котёл, немедленно требующий клапана для его сброса, передвигаясь огромными скачками, за считанные секунды достиг моря, бешено взбурлил его голубые воды снаружи, как лезвие меча рассёк изнутри, и погрузился в его прохладное тугое чрево. Как хорошо, ах как хорошо! Бывает же иногда так хорошо!
Я вспарывал солёную и тяжёлую воду мощными взмахами рук, то глубоко погружаясь в неё, то стремительно выныривая наружу. Я любовался скалами и горами, окаймляющими бухту, плыл всё дальше и дальше, и дальше. Тело моё впитывало энергию моря и солнца, наливалось невидимой и невиданной силой. Как хорошо, ах, как хорошо! Что может быть лучше моря и гор!? Только горы и море, на которых и в котором я ещё не бывал!
Я вдруг с удивлением обнаружил, что ЗВЕРЬ плывет рядом со мною, — мощно и бесшумно. При этом его глаза были переполнены укоризной в мой адрес и брезгливостью по отношению к воде, переходящей в полное отвращение, когда она попадала Псу в пасть. Ни я, ни Собака не испытывали никакой усталости, мы стремительно рассекали тяжёлые волны, оба дышали легко и ровно.
Через некоторое время мы вернулись на пляж. ЗВЕРЬ, как и полагается в таких случаях, встряхнулся, обильно и мощно окатив меня водой. Я чертыхнулся, легко и чисто рассмеялся, подставил лицо солнцу, ощутил его жгучее прикосновение, некоторое время наслаждался им, а потом резко вскочил и, внезапно даже для самого себя, закричал:
— Впёред, мой Пёс, вперёд! Нас ждут великие дела, и дальние дороги! Вперёд, мой Пёс, да не сломаем в странствиях мы ноги. Вперёд!!!!
Я поднял ПОСОХ с песка, сжал его изо всех сил, ощутил сначала исходящий от него пронизывающий холод, а потом лёгкое тепло, понёсся бешеными скачками по пляжу в сторону прохладных зелёных гор.
ЗВЕРЬ был явно удивлён такой неожиданной прытью, но уже через несколько мгновений он присоединился ко мне. Пёс преодолевал пространство огромными прыжками, стремительно двигаясь рядом со мною и в унисон мне, легко пронзая тяжёлый и жаркий от полуденного солнца воздух. Его чёрная блестящая шерсть отбрасывала в стороны какие-то странные жгучие, желтые искры, которые, падая на песок, поднимали с него струйки пара, сухо рассеивающегося в пространстве.
— КХА, КХА, КХА…
Этот звук клокотал в моём мозгу, и я, как это было тысячи лет до меня, и будет через тысячу лет после меня, хрипел, сливаясь с бегущей рядом со мною первобытной сущностью:
— КХА, КХА, КХА…
ПОСОХ слился с моей рукой, стал с нею и со мною единым целым. Лёгкие работали мощно и свободно, без малейшего усилия. Песок удивлённо клубился под нашими ногами, касался их на мгновение и безнадёжно отставал, понимая, что уже никогда более не увидит тех, кто взбодрил его дремлющую, тягучую и, якобы, бессмертную и бесконечную сущность. Что нам эта сущность! Всё в мире конечно, иллюзорно и подвластно только тем, кто превращает иллюзию в реальность. А может быть — наоборот!? Кто знает…
— Вперёд, мой Пёс, вперёд!
— КХА, КХА, КХА!!!
Вперёд и только вперёд!!!
ГЛАВА ВТОРАЯ
В весеннее полеПришёл я — мне захотелосьНарвать фиалок,Но поле вошло в моё сердце,Ночь целую там провёл я.
До поросших лесом холмов, видневшихся вдалеке, мы добрались довольно быстро. Сначала на пути попадались редкие бледно-зелёные, чахлые кустики и пожухлая под солнцем трава, затем растительный покров стал ярче, сочнее, мощнее и гуще. Скоро мы углубились в настоящие джунгли. Они были переполнены запахами, таинственными и загадочными звуками, бурной внутренней жизнью. Пёс бежал впереди меня, легко и бесстрашно рассекая грудью хаотично переплетающуюся растительность.
Видимо, всякие там шипы и колючки ему были абсолютно безразличны. Я же их явственно и довольно болезненно ощущал всей кожей своего обнажённого тела, к тому же слегка подгоревшего на пляже. Заросли казались бесконечными, но вдруг мы одновременно вырвались на открытое пространство и очутились на огромной поляне, поросшей высокой сочной травой.
