Ласковый зверь - Милана Максимова
В самом конце у большого круглого окна, сидит на вешалке моя пациентка. Подхожу ближе и кажется не могу понять жива, она еще или нет. Становится страшно, от того, что я могла не успеть. Сова покрыта слоем пыли, под ней на полу валяются перья, она похожа на чучело птицы, нежели на живую. Протягиваю к ней руку, чтобы проверить, как она вдруг открывает один желтый глаз и поворачивает голову в мою сторону.
— Ой, — говорю от неожиданности и тут же прикрываю рот, чтобы не разбудить ненароком тетушку, — Значит ты не спишь, это уже хорошо, — ставлю на пол фонарик, но лунный свет проходит через окно и здесь довольно светло. У совы верхняя часть клюва и правда сломана под самое основание, рана старая и уже некровит, но выглядит она конечно не лучшим образом.
— Прежде чем тебя кормить, давай я открою окно и проветрим здесь. Думаю, моему пациенту пойдет на пользу свежий воздух, — открываю настежь окно и ароматы сада врываются в затхлое пространство. Сова же закрывает глаз и отворачивает. И что это может значить? Ей не нравится моя идея или я сама?
— Ладно- ладно, я поняла, что отвлекаю тебя от важных дел. Будь по-твоему сейчас я поем кашу и пойду к себе, потерпи меня немного. — раньше я конечно ела овсянку, но вот только никогда приготовленную для животных. Что ж настало время проверить насколько я хорошая актриса, вот сейчас сова поверит в мою игру, а после пойду работать в театр актрисой и буду играть на лучших столичных театральных подмостках.
— Ах, какая каша, — говорю я, проглатывая первую ложку.
— Какая вкусная, густая, ммм, просто объединение, съем еще ложечку, — смакуя я кладу следующую ложку в рот и совсем неэлегантно причмокиваю.
— Вот это тетушка, вот молодец! Такой вкусной каши я еще никогда в жизни не ела! — тру себя по животу изображая очень довольный вид.
— Какая жалость, что так мало осталось, как же быстро я почти все съела, — говорю я очень с очень огорченной интонацией и в этот момент сова открывает оба глаза и повернувшись ко мне внимательно рассматривает содержимое блюдечка.
— Я бы конечно с тобой поделалась, но ты же понимаешь, мне самой мало, ты уж извини, в следующий раз обязательно! — говорю я и уже хочу уйти, как сова тут же начинает широко махать крыльями поднимая вокруг нас вековую пыль, и при этом шипит. Ничего себе, не думала, что совы так умеют.
— Кхе, кхе, — кашляю я и отгоняю от себя пыль, — Ладно-ладно, не ругайся, немного у меня осталось, и я поделюсь. — подношу чайную ложечку с овсяной кашей к клюву, и сова высовывает кончик языка сначала пробудет кашу, а потом забирает ее все больше языком. Пока не остается ничего, она кажется не наелась, но так даже лучше, главное, что у нее появился аппетит, а еще видимо дух соперничества со мной за еду.
— В следующий раз будем есть на улице, а то вместе с кашей, я кажется съела добрую порцию пыли. Отдыхай, — подхожу и хочу коснутся ее, но она отворачивается от моего прикосновения. Ну-да, она не кошечка или собачка с чего бы млеть от человеческого прикосновения.
Утро наступило слишком рано. Громко у ворот закричал старый извозчик, который привёз стог сена. Мы с тетушкой быстро оделись, выбежали из дома и орудуя вилами начали перетаскивать сено по поместью распределяя между животными. За день до этого тетушка почистила все клетки животных и вот теперь мы раскладывали чистую, мягкую подстилку.
Мы не успели позавтракать, но кажется Ада этого даже не заметила, а вот мой урчащий живот настойчиво давал о себе знать.
— Тетушка, а почему ты не предложила извозчику помочь нам управиться с сеном, за дополнительную щедрую плату? Думаю, он был бы только рад подзаработать, — говорю утирая пот со лба, кажется сухая трава не только у меня в волосах, а уже в носу и глазах.
— Я очень бережно отношусь к тем деньгам, что выделяют твои родители, поэтому экономлю и все, что могу сделать сама — делаю, — говорит тетушка, поднимая на вилы сено у себя над головой.
— Значит денег не хватает? — спрашиваю я и стараюсь не отставать от темпа женщины, которая работает за троих мужчин, она останавливается и делает такие большие, испуганные глаза.
— Нет, нет, что ты! Всего предостаточно! — нервничая она спешит заверить меня. Странно, я ведь ничего такого не спросила, чего она только так разволновалась.
— Тетушка, ничего, как только я стану самостоятельной и у меня будут свои деньги, я тоже обязательно буду тебе помогать, — говорю я уверенно и тетушка расслабляется и улыбается в манере привычной только ей.
Хотя конечно, я погорячилась, своих денег у меня точно никогда не будет. Они будут либо наследством от родителей, либо деньгами мужа, а возможно и то и другое вместе.
Уже время обеда, Солнце стоит высоко прямо над нами, а я валюсь с ног от усталости и голода. Ада побежала кормить здоровых животных, а мне приказала взять с кухни кашу для льва и накормить его. Забираю большое фарфоровое блюдо с травками и кусочком сливочного масла и пока несу его в клетку, думаю, как бы не забрызгать кашу слюной.
Коленкой толкнув решетчатую дверь, кланяясь громко обращаюсь ко льву:
— Ваша овсянка, сэр! — и все еще находясь в поклоне жду его реакции, но он не реагирует и лежит ровно в такой же позе, как я его вчера и оставила. Присаживаюсь на корточки рядом с большой мордой и трогаю нос, — Сэр, не примите за грубость, это просто ежедневный осмотр. Ваш нос влажный, значит не все потеряно. Сегодня еще один день, когда вам придется лицезреть меня, но спешу вас расстроить завтра будет еще один такой же день, а за ним следующий и так до тех пор, пока вы не соизволите выздороветь.
Смотрю на кашу перед собой и никак не могу придумать, как запихнуть ее во льва, который настолько безразличен ко всему, что кажется его давно уже здесь нет. Только огромное тело, обтянутое шкурой, внутри которой пустота.
Живот забурчал так, словно у него есть свой собственный голос.
— Как
