Мой сводный с Цварга (СИ) - Катрин Селина Сирена Селена
— А должен был? — ляпнула я внезапно для самой себя. Ну, вдруг Ханс — старый приятель Яранеля, и тот хотел бы, чтобы он мне понравился…
— Нет, что ты. — Яр улыбнулся так, как умел только он, и легонько погладил моё запястье большим пальцем правой руки.
О-о-о… Если бы это было прилично, то, клянусь, я замурчала бы как кошка! Владыка, как же приятно!
— Я просто хотел предупредить, что считаю неправильным то, как он повёл себя с тобой. И алкоголь, и его бета-колебания… Я считаю, что он плохой цварг и не подходит тебе.
— Ладно.
*** Яранель
Я мысленно приготовился аргументировать, что Ханс — не вариант, как сводная сестра покладисто отозвалась:
— Ладно.
А-а-а, ну не мог же я процитировать Айлин ту мерзость, что сказал о ней Ханс? Она бы не поняла. Она у меня такая нежная, открытая и ранимая…
Яр, стоп! Хватит. Остановись. Ты грёбаный ревнивый брат-извращенец.
Я с трудом оттормозил себя на мыслях поцеловать Айлин. Просто взять и расставить все точки над рунами, одним поступком объяснив сводной сестре, как на самом деле к ней отношусь. Как внутри всё сводит судорогой, когда я вижу, как кто-то вторгается в её личное пространство. Или когда она широко улыбается… но не мне.
Айлин склонилась к моей груди и профессиональными движениями обрабатывала в общем-то плёвую рану. Единственное, что меня остановило от того, чтобы сделать этот опрометчивый шаг, — её реакция на моё тело.
Каюсь, я намеренно не стал закатывать рукава или отрезать их, как сделала она. Вместо этого просто снял рубашку. Мне отчаянно хотелось, чтобы она обратила на меня внимание. Не то чтобы я привык демонстрировать свой торс, но случаи бывали — в бассейнах, спортзалах, на пляжном волейболе. Если на Цварге женщин не много, то на Тур-Рине, куда я ездил во время учёбы по обмену, я точно мог сказать, что вызываю у девушек интерес. И это касалось не только моих ровесниц.
Однако Айлин даже не взглянула, полностью сконцентрировавшись на порезах. Я не почувствовал и тени тягуче-острых бета-колебаний похоти, которые неизменно излучали девушки, смотревшие на меня без рубашки. Эмоции сестры были лёгкими и светлыми, воздушными — похожими на восторг или искреннее восхищение — она всегда так пахла в ментальном плане, и я уже привык, считая, что это её личная террасорская особенность. Стоило ей заняться порезами, как фон и вовсе сменился на ровный.
Смирись, Яр, ты для неё брат и всегда им был.
Пальцы Айлин порхали. Я молча наслаждался этими нехитрыми прикосновениями. Она решила на всякий случай заклеить совсем мелкие ранки на предплечьях, и я не удержался от того, чтобы воспользоваться последними минутами наедине. Ведь когда она сделает свою работу, предлога оставаться в спальне сводной сестры не останется, верно?
— А вообще, кто-то на сегодняшнем вечере тебе понравился?
Язык мой — враг мой.
Айлин вскинула на меня голубые, как ясное небо в горах, глаза. Но вместо того чтобы поинтересоваться причиной моего любопытства, она лишь прикусила губу, на миг раздумывая.
— Все молодые цварги приятные и милые, однако никто мне не симпатичен настолько, чтобы я захотела продолжить знакомство. Но если кто-то понравится, обещаю, ты узнаешь первым. — Она мило улыбнулась и добавила: — Яр, ты же мой самый близкий друг и защитник с двенадцати лет. Я прибегала к тебе даже с разбитыми коленками. Неужели ты думаешь, я не приду посоветоваться насчёт жениха? — Айлин ловко наклеила последний пластырь. — Готово!
Друг. Защитник. Посоветоваться насчёт жениха.
Эти слова ударили под дых сильнее, чем любой спарринг-партнёр, когда-либо укладывавший меня на татами. Я даже не понял, как перестал дышать. Я молча кивнул, опасаясь, что голос предаст меня. Любые слова сейчас прозвучали бы или фальшиво, или вовсе неуместно.
— Спасибо за доверие… — наконец выдал я и потянулся к рубашке. Она лежала тут же, окровавленная и мятая.
— О, подожди, давай я тебе свежую дам.
— Давай.
Айлин вскочила с кровати, вновь рванула куда-то, но этот раз не к шкафам, а в гардеробную. Через несколько секунд она протянула мою же рубашку, только чистую.
— Это домработница перепутала, когда вещи раскладывала… — пробормотала Айлин с красными, очевидно, от беготни, щеками. — Я всё хотела отдать, да забывала…
— Ничего страшного. — Я кивнул, набросил сорочку и принялся застёгивать пуговицы — самые обыкновенные, не магнитные — дань старинной моде на Цварге.
— А эту я постираю и потом отдам! — Она ловко вытянула у меня из пальцев окровавленную рубашку.
Я снова кивнул, думая о том, что Айлин всё ещё стесняется последствий проявления своих шипов. Ну если ей так проще — пускай.
Ровно в тот момент, когда сестра прибралась, а я полностью привёл себя в порядок, на лестнице зазвучали тяжёлые шаги. А ещё через несколько секунд в дверь постучались:
— Айлин, детка, ты как себя чувствуешь? Можно я зайду?
Сестра обернулась на меня со смятением и мольбой в глазах. Я расценил это как то, что она не хочет, чтобы отец узнал, что она меня поцарапала, и ободряюще улыбнулся. Пускай открывает.
— Да, пап, заходи, — сказала Айлин со вздохом.
— Гости уже разошлись, и я хотел убедиться, что с тобой всё… — начал было отец и осёкся. Его взгляд скользнул по отрезанным рукавам платья Айлин и неубранной аптечке. Меж тёмных бровей залегла вертикальная складка, но стоило отцу увидеть в комнате ещё и меня, как по бета-фону донеслось удивление с ощутимой долей недовольства.
Сестра, как это всегда с ней случалось, приняла всё на свой счёт. Она в принципе переживала, если видела, что отец расстраивается. Но сейчас я чётко мог сказать, что режуще-колючие бета-колебания примешались к его эмоциям лишь тогда, когда он посмотрел на меня.
— Я поскользнулась на лестнице, не удержалась и выпустила шипы, — тихо пробормотала Айлин, — а Яранель оказался рядом, не дал расшибить голову и помог дойти до комнаты.
— Ясно. — Отец сухо кивнул. — Никто не пострадал?
— Конечно нет, — ответил я быстрее, чем Айлин начнёт себя корить. Разве царапины на предплечьях — это что-то серьёзное? Ерунда, разумеется.
— А ты здесь всё ещё потому… — Он выразительно приподнял брови.
— …Я уже ухожу. Спокойной ночи, Айлин.
— Спокойной ночи.
***
Айлин
Сердце трепыхалось в груди как сумасшедшее. К счастью, Яр даже не задумался, откуда у меня в гардеробной его рубашка. Я украла её ещё полгода назад и по вечерам зарывалась носом, так мне нравился его запах. Я чувствовала себя шварховой[2] фетишисткой, которой нравится трогать одежду Яранеля, но ничего не могла с собой поделать.
Отец появился невовремя. А может, наоборот — очень вовремя, потому что не пристало сводной сестре смотреть на брата с придыханием и испытывать такой трепет в груди.
Мужчины пожелали хороших снов и вышли, а я метнулась к прикроватной тумбочке, схватила стакан, выплеснула воду в цветок и рванула к двери. Способ подслушивания был древним, как и всё родом с моей родины. Стакан к двери, ухо — к стакану.
Впервые, когда я осознала, насколько цварги полагаются на резонаторы, мне даже смешно стало. Цварги считали, что их невозможно подслушать, ведь они улавливают эманации любого разумного существа. То есть стоит подойти на расстояние слышимости человеку или собаке — любой из них почувствует. Именно поэтому, чтобы подслушать двух цваргов, ни в коем случае нельзя приоткрывать дверь или давать им любой другой беспрепятственный доступ ощутить мои собственные колебания. Это надо делать из-за двери. Зато… взять стакан и услышать разговор чётче — мне никто не помешает.
— …Да, ты прав отец, — послышался хриплый голос Яра.
— Теперь поговорим о тебе. Ко мне обратилась семья Виллар, очень перспективный род, если говорить об активах, которыми они владеют. Насколько я понял, Элионора Виллар заинтересована в тебе. Я уже сделал запрос в Планетарную Лабораторию на вашу совместимость. По предварительным данным, процент будет высоким. Через три дня мы празднуем день рождения Айлин, я снял наше любимое шале на Снежном Пике. Виллары тоже там будут. Мне бы хотелось, чтобы ты провёл с Элионорой так много времени, как только получится. Это замечательный шанс на брак.
