Месть демонов - Дж. Р. Уайт
— Какое отношение к этому имеет Кэсси? — прорычала я.
Лилит поднялась на ноги. Она медленно спустилась по ступеням и направилась ко мне, Каин следовал за ней по пятам.
— Я собиралась использовать ее в качестве разменной монеты, но когда ты отказала мне так быстро и с такой яростью, я посчитала, что ты не заслуживаешь такой возможности. Но, по просьбе Каина, я решила быть к тебе снисходительной. Ради него я дам тебе время до зимнего солнцестояния. Ты можешь провести это время со своей сестрой, попрощавшись с ней. Я даже позабочусь о том, чтобы твой маленький демон вел себя хорошо. Взамен попрошу тебя подписать договор на крови о том, что ты позволишь своему демону… иногда мне помогать. А потом, в день зимнего солнцестояния, ты полностью отдашь свое тело демону и позволишь ей помогать мне в уничтожении Чужеземцев.
Она остановилась передо мной, и я ахнула, а мое зрение помутилось. Помочь ей? Помочь матери тьмы уничтожить невинных людей? Помочь ей предать человека, которого я любила и которому отдала свое сердце? Мой взгляд вернулся к сестре, ее лицо было спрятано в руках, когда Харпер обнимала ее, и боль, как нож, пронзила меня насквозь. Как бы ни убивала меня эта мысль, ей будет хорошо без меня, она не захочет, чтобы я выбрала уничтожение других…
Кэсси застыла на месте и издала придушенный крик, после чего рухнула в объятия Харпер.
— Кэсси! — закричала я, дергаясь в руках своих мучителей. Лилит кивнула, и они отпустили меня, и я поспешила к сестре.
— Кэсси. — я опустилась на колени рядом с Харпер и с облегчением вздохнула, заметив, как тяжело вздымается и опускается ее грудь. Я притянула ее хрупкую фигурку к себе, удивляясь тому, какая она легкая.
— Я забыла упомянуть, что твоя сестра не здорова. Возможно, вы даже не доживете с ней до солнцестояния. — Лилит рассмеялась и подошла ближе.
Нет. Этого не могло случиться. Я не могла ее потерять.
Лилит скрестила руки, глядя на меня сверху вниз.
— Я даю тебе время до утра, чтобы принять решение.
Глава 4
Не просто сон
Я прошла через знакомые двери в свою старую комнату, мое внимание было приковано к бессознательной Кэсси на руках стражника рядом со мной. Над головой ярко горела люстра, заливая помещение теплым светом и заставляя золотистые волосы сестры сиять. Я крепче сжала ее тонкие пальцы и прикусила губу, сдерживая подступающие слезы.
— Просто положи ее на кровать, — распорядилась Харпер, следуя за нами в комнату, пока еще несколько стражников занимали посты за дверью.
Я последовала за стражником через комнату, и его металлические доспехи тихо звякнули, когда он положил мою сестру на бирюзовое покрывало большой кровати с балдахином. Стражник выпрямился, и я проскользнула мимо него, вставая на колени рядом с Кэсси.
— Неужели ты ничего не можешь сделать? — взмолилась я.
Харпер вздохнула, когда дверь с тихим щелчком закрылась за стражником, оставив нас троих наедине.
— Я делаю все, что могу, используя свои знания целителя, но императрица запечатала мои силы. — она подняла руки, на ее запястьях висели металлические кандалы с рунами, и меня охватила безнадежность.
— Что с ней? — я обхватила пальцами запястье Кэсси, успокаиваясь от ее пульса.
— Ничего нового. — Харпер порылась в нескольких стеклянных банках с травами на столике у кровати. — За тот месяц, что я здесь, у нее было несколько подобных приступов. Каждый из них длится чуть дольше и, в свою очередь, делает ее немного слабее.
— Но почему? — я убрала золотистые локоны с бледного лица Кэсси и сняла шелковую маску. Несмотря на то что она выглядела еще более худой, чем в прошлый раз, когда я ее видела, выражение ее лица было спокойным и умиротворенным. Ее грудь вздымалась и опускалась при легких вдохах, а сиреневое платье развевалось вокруг нее. Мое внимание привлек ее круглый живот, и я дрожащей рукой провела по маленькому бугорку.
— Это одна из причин, почему у Лилит никогда не было наследников мужского пола. — грустные глаза Харпер проследили за моей рукой. — Они сильнее самок, и, как ты уже видела на примере своей тети, Джуэл, их дети растут гораздо быстрее обычного. Это сильно сказывается на матери ребенка и становится очень опасным. В первый и единственный раз, когда Лилит родила сына, он чуть не убил ее. Джуэл пережила ту же ситуацию во время беременности, — сказала Харпер, измельчая выбранные ею травы маленьким пестиком. — Когда Лилит овладела Кэсси, это пробудило внутреннюю тьму ребенка, но твоя сестра никогда не пробуждала свою темную божественность, и у нее нет такой силы демона, как у Джуэл.
И Джуэл умерла бы, если бы Харпер не смогла ее исцелить. Сдерживая боль от этого воспоминания, я закрыла глаза и потянулась к своей силе. Демон зашипела, но, все еще не оправившись от отказа матери, позволила мне прикоснуться к ней. От того, что я обнаружила, у меня заурчало в животе. Внутренняя сила, которую я использовала для исцеления, изменилась. Раньше я никогда не обращала на это внимания, но, когда я манипулировала энергией внутри себя, она казалась мне неправильной… темной.
— Не надо, Калеа. — я вздрогнула, когда рука Харпер накрыла мою, и она склонилась над кроватью рядом со мной. — Демон медленно разрушает твою энергию. Если ты попытаешься исцелить Кэсси сейчас, это лишь наполнит ее еще большей тьмой и убьет быстрее.
Я нахмурилась.
— Но я исцелила Лану и Райкера после того, как поддалась демону…
— Нет. — Харпер покачала головой, в ее голубых глазах застыла печаль. — Земля исцелила их, и сейчас, когда демон свободна, ты не можешь рисковать, подключаясь к земле. Если демон и дальше будет контролировать такую силу…
Сглотнув, я кивнула, освобождая свою энергию. Я подключилась к земле еще час назад, но, видимо, демон была слишком отвлечена, пытаясь манипулировать мной, чтобы почувствовать силу земли. В будущем мне придется быть гораздо осторожнее.
— Что, если я втяну тьму ребенка в себя, как это было с Ониксом… — я замолчала, увидев, как напряглось выражение лица Харпера.
— Я даже не знаю, что ты сделала для своего племянника. Никогда не видела ничего подобного.
— Я использовала свет, чтобы бороться с тьмой, как ты мне и велела.
На лице Харпера отразилось замешательство.
— Калеа, свет, о котором я говорила, — это метафора о добре и надежде, уравновешивающая отчаяние и тьму, с которыми ты сталкиваешься. Это не что-то физическое, что ты можешь увидеть.
