Академия для наследников - Анастасия Ольховикова
– Понятия не имею, – продолжала отстаивать я свою позицию. – Мне нужно было увидеть Ави, чтобы…
– Да–да, я знаю. Мне донесла маленькая птичка, что ты любишь гулять рядом с лабораторией элементарной магии. И считаешь проблемой то, что на самом деле ею не является, и тут твои мысли идут вразрез с моими интересами, – не дали мне договорить, одновременно делая еще один шаг к сближению. Я нервно сглотнула слюну, понимая, что в аудитории воды, да еще и с доступным источником стихии, этому человеку ничего не стоит как следует покалечить меня. Так что если действительно что–то темное задумал, то…напоследок выговорюсь от души и выплесну все, что успело накопиться с момента разочарования в женихе.
– Тебя никто не заставлял нарушать договор.
– А кто сказал, что я его нарушил? – невинно спросил Дарий, натягивая на губы сладкую улыбочку. – Ты? Кто тебе поверит?
– Принцесса, – возразила я, чувствуя, что от самоуверенности Дария начинают чесаться кулаки – так сильно захотелось его ударить. – Когда я в подробностях расскажу ей о том, чем ты занимался в Академии!
Из глубин души поднималось необъятное чувство стыда: как могла я быть настолько наивной все шесть лет, что хранила в памяти его образ? Ведь вот он, истинный Дарий, стоял сейчас передо мной и наслаждался ощущением беспомощности девочки с факультета Жизни! За страхом пришла злость. И агрессия. И я, поджав губы, напряженно разглядывала продолжающего сокращать между нами расстояние водника, который, в конце концов, встал совсем близко – так, что я могла улавливать его дыхание на своей щеке.
– И чем же я занимался, Морин? – кажется, кто–то решил еще и развлечься за мой счет: устроил руки по обе стороны от моей головы, уперев их ладонями в стену, до которой я успела допятиться, и сейчас прожигал меня заинтересованным взглядом. – Набирался опыта, чтобы принцессе после свадьбы не было скучно со мной в постели? Хотя это ведь не только в постели возможно, ты знаешь? Или не знаешь, наивная девочка Морин, так любящая жизнь? Хочешь, я кое–что тебе покажу, а ты сама потом решишь, было ли это осквернением чести Армины Биорийской или нет?
То, что предлагал мне будущий король Маерии, было понятно без всяких слов и вызвало в душе огромную волну протеста, так что я даже перестала чувствовать себя статуей и со всей силы уперлась ладонями в грудь жениха с одним лишь намерением: оттолкнуть. Не дать совершиться бесчинству. Но в этот момент Дарий повел себя как истинный представитель магии воды: изменился на глазах, преобразившись в лице, так что теперь вместо сладкого рыжеволосого лика ангела на меня смотрело перекошенная ненавистью маска. Разительную перемену в настроении я могла припомнить в тот момент только одну, и принадлежала она Эвангелиону Эндорийскому. Та самая перемена, что помогла мне впервые в жизни увидеть искреннюю улыбку некроманта. Дарий сейчас был его полной противоположностью. Он еще и перехватил мои ладони одной рукой, заставляя тихо вскрикнуть от боли и прижимая их к моему животу, а второй вцепился в горло так, что я забилась в конвульсиях, ощущая, как начинаю задыхаться.
– Не понимаешь по–хорошему? – истинное лицо Дария Маерийского повергло меня в настоящий ужас. Я не хотела умирать. Не так. И только не сейчас. – Тогда я объясню тебе доходчиво. Раскроешь рот – пострадаешь не только сама, но и все, кому решишь сообщить подробности моей личной жизни, поняла? Первой на очереди значится твоя белокурая подружка–земляночка – она ведь уже в курсе, правда, малышка Морин?
Из глаз непроизвольно потекли слезы, я извивалась в руках Дария, пытаясь найти хоть какое–нибудь положение, при котором удастся глотнуть воздуха. Кровь прилила к щекам, а дальше я поняла, что сознание начинает уплывать. Именно в этот момент водник и решил сжалиться надо мной, отпустив горло, так что я, не особенно церемонясь, начала кашлять во все стороны и судорожно вдыхать воздух.
– Теперь ты поняла? – с перекошенным от злости лицом спрашивал меня Дарий, продолжая удерживать руки. А я не могла ничего ответить: после пережитого потрясения голос не слушался совершенно, слезящиеся глаза я зажмурила, чтобы только не смотреть на мучителя, и все пыталась отдышаться, боясь, что пытка продолжится снова. – Что ты молчишь, глупая девчонка? Скажи что–нибудь, наконец! – требовательный тон жениха послышался у самого моего уха, и я в ужасе распахнула глаза: нет! Только не это!
Однако представшая глазам картина заставила открыть рот от удивления и испытать страх не меньший, чем нагнал на меня Дарий. Позади нас, насколько я могла видеть из–за высокой фигуры водника, бурлил водами фонтан с серебристыми бортиками. Однако сейчас произведение факультетного искусства лишь отдаленно напоминало само себя: струи бьющей воды окрасились в багрово–красный цвет, создавая ощущение, что ввысь изрыгается настоящая кровь. И на вид они стали как будто плотнее, а потому текли медленно, словно густое расплавленное масло. А потом и вовсе приобрели очертания страшного существа, которое наверняка не иначе как в дикой земле обитало. Во всяком случае, это нечто, распахнув широкие объятия и нависая сейчас над нами с Дарием, у меня вызвало только демонические ассоциации. Я вздрогнула, а Дарий, наконец, отстранился и глянул бешеными глазами:
– Что ты молчишь?!
– Демоны! – что есть мочи завопила я, продолжая смотреть ему за спину и чувствуя, как ослабляет женишок объятия и оборачивается, чтобы проверить справедливость моих слов. Не знаю, что в тот момент мною овладело, но, когда Маерийский успел оценить открывшуюся глазам картину, я замахнулась и, насколько хватило сил, ударила его коленом в пах, заставив сдавленно застонать и согнуться пополам. А сама помчалась мимо озверевшего фонтана в сторону выхода из лаборатории. У двери на мгновение замешкалась, успев бросить взгляд в сторону Дария, чтобы с мстительной радостью увидеть, как жижа, заполнявшая пространство водного источника, с отвратительным бульканьем вырывается из границ и обрушивается на горе–мстителя. Мантия и волосы молодого человека оказались испачканными в багровом киселе. Не став дожидаться окончания представления, я покинула аудиторию.
Снаружи меня ожидаемо заколотило от страха. Кажется, сказался откат от пережитого ужаса. Я почувствовала, как грудь сдавило, а к глазам подступают слезы то ли облегчения, то ли злой обиды. Помчавшись прочь от лаборатории воды, не сразу поняла, что врезалась в странное препятствие, от которого шло удивительное тепло, и именно из–за этого позволила себе разрыдаться уже в голос.
