Сломанное отражение - Ирина Игоревна Голунцова
— Возможно, пришло время действовать иначе.
Затаив дыхание, Сигюн резко опустила руки в источник, подняв волну света, которая ослепила ее и обожгла кожу, словно кислотой. Но боль от прикосновения с водой не достигала сознания, которое оказалось во власти необузданной силы. Агония пожирала богиню изнутри, пока она пыталась выхватить смутные образы, проносящиеся перед глазами.
Темное помещение, озаренное мерцающим зеленоватым светом. Вокруг запах дыма, стены исписаны чудными символами. Пытаясь сосредоточиться, Сигюн увидела себя в отражении испачканного отпечатками рук зеркала со сколотыми краями. Общий образ оказался размыт, однако она определенно рассмотрела свои губы, горящие красным цветом, словно обведенные кровь.
— Возьми меня, — сказало отражение, опустив взгляд на сточную раковину, в которой пульсировало что-то мощное и яркое. — Прикоснись ко мне.
Видения из другого мира. Смутные, резкие.
— Ну же, прикоснись. Мы связаны, — твердил артефакт — небольшой камень оранжевого цвета — через дергающееся отражение девушки. — Я могу подарить тебе большее.
Пальцы скользнули по теплым волнам, исходящим от камня. Свет моргнул, и боковым зрением Сигюн заметила изменения в обстановке. Обернувшись, она обнаружила трупы девушек — незнакомых, исхудавших, с ярко накрашенными лицами, — застывшие в сидячих позах с остекленевшими глазами.
— Что за?..
Страх подбирался все быстрее, он уже тонкой плетью сжимал горло, освобождая сознание от ярких образов и возвращая чувство реальности — боль, жжение, дурноту.
— Они не важны! — Воскликнуло отражение, вырвавшись из зазеркалья и схватив Сигюн за руку, отчего блондинка воскликнула. — Не бойся силы. Ничего не бойся. Просто действуй.
Отражение опустило ее руку на камень, соприкосновение с которым показалось девушке самой болезненной пыткой из существующих. Каждая клетка тела взорвалась в агонизирующей вспышке. Вырвав руки из когтистых лап будущего, девушка откинулась назад, не переставая кричать. Казалось, что ее голос разносился далеко над просторами Асгарда, достигая душ всех созданий.
Такую яркую и пылающую боль Сигюн не испытывала никогда в жизни. Ее будто вырвали из собственного тела, выкрутили чувствительность на полную мощность и облили душу огненной магмой — не подвергаемая физическому разрушению, она тем не менее ощущала все.
От того, как пылало тело, пульсировала кровь, бегущая по венам, и раскалывалась голова, Сигюн ощущала, как от нее ускользало сознание. Боль не исчезала, а накатывала волнами вместе со слабостью. Закрыв глаза, она тут же потеряла связь с реальностью, и только голос норны звенел в ушах:
— Воды будущего опасны… я предупреждала. И теперь зло, что там пряталось, увидело тебя.
* * *
Сон подарил ей часы, пролетевшие коротким мигом темного беспамятства. Проснулась Сигюн от солнечного блика, ударившего по глазам сквозь прикрытые веки. Отягощающий страх остались в прошлом, оставив отвратительную мигрень и жжение на коже рук. С трудом разлепив веки, девушка присмотрелась к ладоням и обнаружила, что они целы и невредимы.
— Подобная неосторожность могла тебя погубить, дитя.
Пульсация в висках не позволяла Сигюн сосредоточиться на реальном окружении: просторной кровати с шелковыми простынями, прохладе раннего утра — или дня, — мягкому голосу, принадлежавшему взрослой женщине. Куда проще и быстрее Сигюн удалось почувствовать присутствие богини, от которой исходила стойкая и сильная энергетика. Но продолжать лежать девушка не могла себе позволить, боясь оскорбить гостью, которая, судя по всему, помогла ей выбраться из пещеры.
— Моя царица… — Выдавливая из себя с трудом каждое слово, Сигюн села на кровати и обнаружила, что ее успели переодеть в спальное белоснежное платье. — Сколько… сколько я спала?
— Четыре дня, дитя. Тебе повезло, ведь источники норн могли и вовсе погрузить тебя в вечный сон.
Растерев глаза, Сигюн, наконец, подняла взгляд на женщину, расположившуюся в кресле подле кровати. Ее удивило присутствие царицы Асгарда, и еще сильнее напугало, поскольку меньше всего она хотела привлекать к себе внимание и вызывать немилость царской семьи.
— Прошу простить, моя царица. Я… я не… честно, я не понимаю, что вы тут делаете.
— Твой крик разлетелся по всему Асгарду, — ответила Фригга, наградив девушку осудительным взглядом. — Его слышали все живые существа, и это не могло не вызвать беспокойство.
— Но почему?..
— «Почему ты сейчас говоришь со мной?» — Ухмыльнулась женщина, с очевидной легкостью предугадывая сыплющиеся вопросы. — Как мать всего сущего, я обязана приглядывать за всеми, особенно нежными созданиями, как молодые богини. Хотя мы обе знаем, что мы умеем показать коготки.
Фригга улыбалась, но Сигюн становилось только тревожнее от ее улыбки и блестящего взгляда. Будто бы на нее смотрел хищник. Девушке хотелось выразить сожаление из-за произошедшего инцидента, что она потревожила покой богов. Выбираться из тени на всеобщее обозрение она не желала.
— У тебя особый дар, дитя, как и у всех, кто живет в нашем мире. Но если пользоваться им необдуманно, он может стать опасным и для окружающих.
— Я всегда использую его обдуманно, — сказала Сигюн, с обидой нахмурив брови. — То, что произошло у источника норн было вне моей власти.
— Так зачем же ты отправилась туда? — Фригга надеялась получить моментальный ответ, но собеседница упрямо промолчала, что вызвало у нее не злость, а усталый вздох. — Я беспокоюсь за тебя, Сигюн, и вовсе не желаю зла. То, что ты способна сдержать инстинкты монстров, порожденных необузданной энергией, не может не вызывать уважение. Мы не можем потерять тебя, ты нужна нам.
Фригга говорила приятные вещи, и как бы Сигюн не пыталась порадоваться своей значимости, в глубине души она сохраняла твердую уверенность, что ее обманывают. Да, они ценили ее способность, и в то же время опасались, стараясь держать подальше от людных мест и богов, исключая возможность тесного контакта с высшей аристократией. Сдерживать монстров — отлично! Чувствовать угрозу, не слыша злых слов — замечательно! Но от нее Фригга и другие старшие богини держались на расстоянии, не предлагая статус фрейлины или помощницы. Ее сестра Нанна, покровительница летнего тепла и лугов, была фавориткой, а позднее и женой, старшего сына Фригги — Бальдра. А она? Ее почему-то смело вычеркивали из списка невест, не присылали приглашения на смотрины. Раньше присылали, конечно, но когда открылся ее дар — при весьма трагичных обстоятельствах, — компанию Сигюн составляли монстры и духи.
«Какой муж захотел бы иметь женщину, способную манипулировать его желаниями и душой?»
— И я говорю не только о твоих встречах с монстрами. По правде говоря, я уже не первый месяц думаю над одной вещью, которая не дает мне покоя. Не сказать, что это проблема, но… я боюсь, что она может стать… весьма неприятным фактором. Привлекать тебя к ее решению также не хотелось до последнего,
