Путешествие Иранон (СИ) - Альсури Мелисса
— Кто?! Кто это сделал?!
Крик эксперимента заставил меня все же обратить на него внимание. В отчаянии он бесновался в клетке, постоянно меняя форму и грозясь разрушить ее стены. Не дожидаясь еще большего хаоса, я заклинанием открыл все двери, давая возможность монстрам уйти.
— Наш город захватили, виновники в смерти Дарии сейчас у замка, вы сможете отличить их по светлым доспехам.
Подопытный вновь взревел и, тут же отрастив крылья, выбил окно, вылетев наружу и уводя за собой три чудовища отдаленно схожих с летучими мышами. Еще пять клякс остались в лаборатории со мной, не собираясь убегать, а лишь послушно обратив ко мне свое внимание.
— Мне нечего вам предложить, я не знаю, что мне делать.
Твари что-то булькнули, но остались лежать на полу, позволяя мне прийти в себя, но меня отвлек сдавленный крик из подвала и шум. Эти звуки хлестнули меня по нервам, словно кнутом, и я за долю секунды подскочил и бросился к лестнице вниз.
Как ни странно, дверь в камеру была все еще закрыта, и, открыв ее, я едва успел оттащить бывшую рабыню от шеи ее сына, оттолкнув эту сумасшедшую к стене.
Мальчик, отчаянно плача, забился в угол, пытаясь восстановить дыхание, уткнувшись в колени, закрывая голову руками.
Ошейник, сдерживающий девушку, оказался расстегнутым и лежал на полу, а я только сейчас понял, что не видел в доме прислуги.
— Что ты творишь?! Это же твой ребенок!
— Это чудовище, которое не должно было появиться на свет! Мне он не нужен! Я обязана его уничтожить, прежде чем за мной придут братья!
— Братья говоришь…
— Город теперь будет принадлежать им, ты проиграл Давид, вы все проиграли. Теперь я стану свободна! Они уже близко!
Поджав губы, я приблизился к рабыне и посмотрел в ее глаза.
— Откуда они знают, что ты жива? Кто им мог это рассказать?
Самодовольная улыбка озарила ее лицо, но взгляд серых глаз был безумным.
— Лайя помогала мне связаться с ними, она единственная, кто мне помогал, и она уже далеко отсюда.
Чувствуя, как последняя тонкая нить, соединяющая меня с прошлым, оборвалась, я опустил плечи, обреченно выдохнув.
— Что ж, так она нам отплатила.
Вылетев из камеры, я подозвал одну из тварей из лаборатории и, дождавшись пока она спустится, взял один из инструментов со стены.
— Превратись во что-то нормальное.
Демон задрожал и с трудом принял форму крупного черного пса с длинной лоснящейся шерстью.
— Отлично, забери мальчика, ему здесь не место.
Пес тихо тявкнул и, заглянув в комнату, начал ластиться к ребенку, как обычная дворняга, вылизывая его лицо и виляя хвостом. Мальчик, поддавшись его ласке и с ужасом глядя на мать, по стенке осторожно вышел из камеры, цепляясь за загривок пса.
Я проводил его взглядом и вновь обратил внимание на девушку, что со злостью сжимала кулаки. Опустив плечи, я спокойно спросил:
— Хочешь вернуться к братьям?
— Я и так к ним вернусь.
— И правда, что ж, я не против, понимаю, жизнь здесь была не слишком приятной. Наверно, я действительно поступил жестоко с тобой, но знаешь… Я не представлял, как можно отказать своим хозяевам. Они создали из меня человека, воспитали так, и я жил только в их угоду.
Ария, заметно расслабившись, удивленно посмотрела на меня.
— Ты был рабом?
— Конечно, всю свою жизнь, и не знаю, как можно жить иначе. Наверно, это даже будет правильно, если инструмент умрёт со своим хозяином. — ощутив, как защипало глаза, отвел взгляд, чтобы не было заметно слёз. — Я попрошу только об одном. Дай своему сыну жить, он не виноват в том, как родился.
— Только если его не будет в городе
— Конечно, я попрошу его увезти к кочевникам. Только не будет ли за ним погоня?
— Не будет, я клянусь и от их имени, чудовище, что является моим дитя, никто не тронет.
Я заметил, как на ее запястье сверкнул знак клятвы, такой же должен был появиться и у тех четверых на площади.
— Спасибо.
Грустно улыбнувшись, я прерывисто выдохнул и вновь поднял голову. Ария окончательно смягчилась и даже дала мне подойти ближе, с некоторым сочувствием смотря на меня.
— Что ж пора прощаться и передать тебя братьям, они наверняка будут счастливы вновь увидеть тебя и твою улыбку.
Я протянул руку, прикоснувшись к темному локону ее волос, и чуть задел щеку. Ария замерла, словно мышка, и, едва смутившись, улыбнулась мне в ответ, показав ямочки на щеках. В следующую же секунду единым движением я ударил тесаком по тонкой шее, отделяя голову от тела. Демоны, оставшиеся наверху, шумно завозились, и я охотно позвал их на последний пир.
— Шустрее, нам предстоит долгий путь.
Подцепив голову за длинные волосы, я вышел из камеры, пропустив тварей внутрь. После небольшого поиска ленты и подходящего короба я запаковал то, что осталось от Арии, и оставил подарок в камере, где когда-то содержались сами братья. Если я все рассчитал верно, то мужчины совсем скоро смогут получить сестру в свои руки и даже насладиться ее улыбкой на милом лице. А пока, я успею похоронить свою прекрасную хозяйку в оранжерее и, собрав все самое нужное, уехать из города.
Горящий город
История Беллатора начинается очень давно, когда на месте двух островов-близнецов был единый материк. Летописей о тех временах почти не осталось, но самое главное историки все же донесли до нас. Острова Тэт и Зар были едины, но после катаклизма взгляды на жизнь у единого народа разделились. Случилось это во время борьбы за место Высшего, то есть самого сильного и мудрого мага в стране. Один мудрец предложил сохранить все остатки знаний первого народа и закрыть их до лучших времен, ссылаясь на то, что эти тайны чуть не погубили всех. Другой, наоборот, хотел развивать эти знания внутри страны и укрепить свое место в мире. Их противостояние длилось не один век, и однажды, достигнув своего очередного пика, Зар и Тэт разделили свой континент на два острова, чтобы каждый смог делать то, что он желает. Таким образом, появился Тэт с городом-государством Беллатор, создавший себе более плодородные земли, кучу магических направлений и школ, развивающий воинское дело чуть ли не с пеленок. И народ Зара, что принял решение выстроить основной свой город на берегу острова, названия у их столицы нет, это просто исконные земли или земли кочевников. Большую часть пространства там занимает пустыня Руб-эль-Хали, и, говорят, там до сих пор можно встретить тварей, которых местные называют «азиф». Сами люди там достаточно мирные, магов немного, и они в основном пользуются знаниями, передаваемыми по наследству с времен раскола. Управляют всем женщины, они живут в родном городе, добывая ресурсы и создавая украшения, ковры, ткани и диковинные вещи, растят детей. Мужчины кочуют по материкам и занимаются продажей, на родине им положено слушать жену и прикрывать лицо специальными накидками. Религия на острове основана на поклонении Селене, богине, что оберегает кочевников и помогает хранить древние тайны подальше от людских глаз. Ей не строят храмы, но молятся каждый раз, когда остаются одни, они верят, что лишь таинство помогает богине слышать их мольбы.
«Легенды и предания страны Грёз». Кратейя
Еще вчера Беллатор был совсем другим. Белые аккуратные домики образовывали уютные внутренние дворы, где даже в самую жаркую погоду можно было отдохнуть среди деревьев и насладиться прохладными брызгами небольших фонтанов, украшенных мелкой яркой мозаикой. Люди, жившие в среднем районе, традиционно проводили занятия в своих маленьких школах, где ученики ежедневно оттачивали до смертельной остроты свои навыки ведения боя и магии. Те, кто не обучался подобному и не учил, работали в пекарнях, занимались полями за стенами города, управляли кораблями в море Скай и направляли многочисленные акведуки с темных гор прямо в сады столицы. Я обожал это место, оно вырастило меня вместе с моими хозяевами и дало возможность раскрыть свой потенциал. Я понимал, что нигде в мире не нашел бы такой поддержки как здесь, в особенности, потому что лишь у нас была четко выверенная система, где каждый знал свою роль. Наши главы, четыре правителя, были действительно сильными и умными людьми. Они долгое время учились, они доказали свое превосходство в пещере, они раз за разом выигрывали состязания с более молодыми противниками и ни один из их воинов не мог сравниться с Высшими. Они служили примером для недостижимого идеала, перед которым мы волей-неволей склонялись в уважении.
