Последние стражи Аарона (СИ) - Мирослава Драгович

— Вы огорчили меня, когда ваши люди схватили безвинную девушку. И теперь вы здесь, за этим столом? Это вы нарушили наш закон, живя в наших землях. Это наш король дал вам свою защиту. Там, откуда вы родом, люди живут как дикари и только факел и вилы вершат им суд.

От голоса Моргана, разносившегося по залу, стыла кровь. Он резал Тревора без клинка своими словами, пропитанными ненавистью и угрозой, а тот не сводил взгляда с короля. Он был человеком, сыном неотесанных руалийских крестьян, в руки которого после войны были вложены меч и Писание. Маг мог бы убить его так же легко, как и любого другого своего врага, если бы только от его жизни и смерти не зависел бы шаткий мир, соединивший королевства и подаривший им покой.

— Во имя Создателя, лорд Бранд! — в ярости взревел Тревор, несгибаемый, подобно отменной стали.

Морган расхохотался, и пролил мимо кубка вино, за которым потянулась его рука.

— Когда вы в последний раз возносили Ему свои молитвы? Цвет вашего плаща не дает права покрывать Его именем свои грязные дела. Так жадно упиваясь своей мнимой властью, вы рискуете поперхнуться.

— Власть? Не вам сыпать такими обвинениями.

Ульвар, не проронивший с начала Совета ни слова, едва заметно улыбнулся главе караула, словно одобряя его слова.

— Морган… — поспешил вмешаться король, что маг может заплатить немалую цену за брошенные в ярости слова.

— Я предан Вам и закону, Ваше Величество! Только Вам решать, могу ли я просить о честном суде для девушки, не заслуживающей кары. Ее совесть чиста.

— Гаудана нарушила Договор. Не будет никакого суда, мой брат, — вкрадчиво проговорил Аарон.

— Отступница она или нет, могу сказать лишь я. Кто обвинил ее?

— Магдалина, если я правильно припоминаю. Ваша ученица, — сказал глава караула, обнажая зубы в своем хищном оскале. Это должно было ранить Моргана, и он знал об этом.

— Вы припоминаете, Тревор! — прорычал маг. — Столько лет вы точите на нее свой меч и не смогли запомнить ее имя? Я не знаю, что страшнее для нее — отступники или ваше неоправданно священное правосудие!

— Эта девочка пришла ко мне и требовала, чтобы я вступился за вас, лорд Бранд. Я думал, это обман. Как сам Смотритель может быть околдован простой ведьмой? Но она так забросала меня мольбами, что я поверил ей.

— Гаудана уже признала свою вину, — спокойный голос короля прервал речь Тревора. Аарону не хотелось распалять еще больше злобу Моргана.

— То, как действует Священный караул, может заставить любого усомниться в истинности этих слов. Только я могу сказать темна ли ее кровь.

— Ты не единственный Смотритель этих мест, — проговорил Тревор, отбросив наигранную любезность.

— Хранительница в замке? — тихо спросил маг, обращая свой взгляд на короля.

Аарон молча кивнул, подтвердив его догадку. Его глаза были полны боли и надежды. Он был прикован к трону этим Советом, скован законами своего королевства. Он не мог защитить женщину брата, так много сделавшего для него. Он не мог даже приблизиться к нему в стенах этого зала. Он должен был оставаться справедливым и неумолимым.

— Она здесь, чтобы помочь тебе, — почти прошептал он, не отрывая взгляда от Моргана.

Гудрун так и не смогла прижиться в городе — он был слишком шумным и суетным для нее. Морган не мог поверить, что из-за него она снова оказалась в замке.

Все это походило на обман. Аарон и Стейн, те, от кого он не мог ожидать лжи, прятали глаза от его пытливого взгляда. Он будто бы снова падал с утеса, чувствуя пронизывающий кожу страх. Это правда. Все, что они говорили, — правда. Он ощутил это, как только попытался услышать что-то кроме биения собственного сердца.

Неожиданно Стейн молчаливой тенью встал за спиной Моргана. Эйлейв был прав. Не стоило врываться в зал Совета, не стоило дарить Тревору возможность смотреть на себя с торжествующей улыбкой на лице. Морган поднялся, и последовал за другом, оставив без внимания насмешку главы Священного караула.

— Все, что случается здесь, здесь и остается, — слова короля, обращенные к Совету, звучали предостережением.

Стейн шел немного впереди. Он молчал, и Моргану это было дорого. Он едва находил в себе силы для того, чтобы продолжать идти, словно тяжелый камень взвалили на его плечи и заставили нести эту непомерную ношу. Он поборол волны и пал от слова недруга. Тишина была благословенна для него.

Стейн довел Моргана до покоев хранительницы, пустовавших с тех пор, как она покинула Дагмер. Он вошел, не дожидаясь пока ноющее отяжелевшее сердце заставит его передумать.

Всего одна зажженная свеча стояла на столе, за которым его ждала седая женщина. Она Гудрун неторопливо обирала нераспустившиеся бутоны с собранных трав. Одарив мага своей ласковой улыбкой, она поманила его.

— Твоя прекрасная заступница явилась ко мне среди ночи и рассказала о беде. Бесстрашная, как настоящий воин. Она одна вела повозку в мою чащу, не боясь ни темного леса, ни разбойников, ни зверя.

— Она и есть воин, Гудрун.

— Подойди же ко мне, мальчик, — темнота скрывала лицо Моргана, но Хранительница чувствовала все его смятение. — Или ты страшишься старой женщины, любящей тебя подобно матери?

— Та другая девушка… — начал было он, когда свет свечи наконец коснулся его лица.

— Та, что опоила тебя?

— Где она?

— Тьма течет в ее крови, как быстрые воды горной реки. Хочешь ли ты, чтобы я освободила твою душу, Морган? — она бросила в чашу, стоящую перед ней, лепестки так знакомых ему цветов.

Совсем юным он собирал их дня нее. Тогда он был глуп и говорил, что Тьма не властна над ним, что Тьма не получит его в свои цепкие лапы, а она смеялась и тормошила его черные волосы. Он хотел бы стать таким же чистым, каким был тогда.

Теперь же, он тяжело опустился на колени. Хранительница поднесла к его губам край серебряной чаши и начала свою молитву. Закрыв глаза, он слышал в ней пение и видел перед собой лишь облик той женщины, что посмела украсть его душу.

Покои Моргана. Королевский дворец, Дагмер

Мириам распахнула дверь и открыла ставни, давая сквозняку ворваться в покои Моргана. За окном был солнечный день и воздух звенел, напитываясь морской солью и ароматами хвои. Город дышал полной грудью, все глубже погружаясь в яркую цветастую осень. Моргану всегда нравилось это осеннее предвкушение, оттого Мириам решила подпустить его поближе к нему, раскрыв настеж окно.

Занавески метались из стороны в сторону, с улицы доносились голоса