Генетика любви - Селина Катрин
Глава 3. Любовь и ненависть
Орианн Мэрриш
В зеркале отражалась молодая женщина с потрясающим оттенком кожи, напоминающим молодую сирень, густыми чёрными волосами, длинными ногами, несколько более пышной, чем у большинства цваргинь, грудью и тонкой талией. Изящные черты лица, аккуратный нос и уши, миндалевидный разрез глаз и еле заметное мерцание кожи — расовая особенность эльтониек, которая в моём случае проявилась как золотистая пудра. Природа-художница по кусочкам умудрилась взять лучшее от матери-эльтонийки и отца-цварга.
Я смотрела на отражение и ощущала, как горькая глухая ненависть медленно, но верно разъедает внутренности. Я чувствовала себя мёртвой. Собственно, я была мёртвой: красивая оболочка при выжженой безжизненной пустыне внутри. Глубокая старуха с внешностью цветущей девушки. Бессонные ночи из-за двух гиперактивных малышей при полном отсутствии поддержки со стороны, ежедневная уборка огромного поместья и готовка еды, физически тяжёлая работа в саду, бессчётные, выматывающие нервы ссоры с супругом — всё это отразилось лишь парой морщинок вокруг глаз да чуть потрескавшейся от сухости кожей рук; в остальном эльтонийская кровь и цваргская регенерация сделали то, о чём мечтают миллионы женщин.
Я ненавидела собственную внешность.
Как же мне хотелось отмотать время назад и стать если не уродиной, то хотя бы просто незаметной. Вселенная, если бы это было возможно! Тогда бы Морис не обратил на меня внимания, я бы не бросила колледж на Эльтоне, не попалась бы в ловушку брака… Я бы была свободна от Цварга!
Нестабильные туннели и чёрные дыры! Как же я хотела развод! Я хотела его до такой степени, что даже однажды, скопив тайком нужную сумму из тех крох, что Морис давал на хозяйство, обратилась с этим вопросом к юристу. Вот только ответ профессионала был до мурашек жутким.
— Госпожа Мэрриш, вы цваргиня, и у вас двое детей в браке. Вы хотите развод, я правильно понял?
— Почти… Муж при оформлении документов указал мою расу как «чистокровная цваргиня». Он посчитал, что я буду так чувствовать себя на этой планете уютнее, тем более что внешность позволяет. Но я родилась на Эльтоне, мать — эльтонийка. Просто гены отца-цварга в моём случае оказались сильнее.
— Ох, сложная ситуация… Если бы вы были зарегистрированы в Планетарной Лаборатории как полуэльтонийка-полуцваргиня, ещё можно было бы что-то обсуждать. На браки с представителями других рас правительство смотрит немного иначе… Но для пары цварг-цваргиня разводов на планете нет.
В горле образовался ком горечи.
— А если я сдам анализы крови, соберу доказательства, что родилась на Эльтоне?
Адвокат на несколько секунд задумался, затем отрицательно покачал головой:
— Не поможет. У вас уже двое сыновей, и они признаны Лабораторией чистокровными. Верно же? Боюсь, в данном случае этот факт играет куда как более важную роль. Правда… тут, наоборот, как гражданка Цварга вы можете попробовать уповать на выполненный долг перед расой. Если есть здоровые дети и супруги настаивают на разводе… — Мужчина осёкся. — Вы думаете, господин Мэрриш не поддержит развод?
Истеричный смешок вырвался сам собой.
«Это же будет означать, что он не удержал жену. Это уронит его репутацию в глазах приятелей, все станут судачить о нас, копаться в браке и выяснят, что он работает шофёром. Позор! Ах да, еще наверняка что-то случится с дотациями от государства…»
Юрист правильно расценил мою реакцию и развёл руками:
— Если ваш муж не желает развода, то, увы, никакая юридическая казуистика не поможет. В любой момент господин Мэрриш может объявить, что у него сформировалась ментальная привязка на ваш организм. При таком раскладе Аппарат Управления в жизни не даст развода. Это же будет означать аналог подписания смертного приговора. Понимаете?
Я понимала, что, однажды сказав «согласна», попала в тюрьму.
Отражение в тусклом свете ночника выглядело загадочным и притягательным, как будто бы с той стороны была полная сил и энергичная Óрианн, а с этой — потрёпанная жизнью, сломленная и растоптанная Ориéлла. Испытывая глухую ненависть к той Орианн, что смотрела на меня из зеркала, я схватила ножницы и на глаз откромсала волосы по плечи. Почему? Да потому, что на Цварге длинные волосы считались признаком женственности, а мне во что бы то ни стало хотелось стать страшненькой и непривлекательной для мужа. Новая причёска добавила образу немного трогательной невинности.
Я разрыдалась.
Когда же любовь закончилась в нашем браке? Когда счастливые дни превратились в мучительную пытку? Когда же это началось?
Я попыталась припомнить. Определённо, в тот день, когда Морис сделал предложение, я искренне считала, что вытянула лучший билет в жизни. Будущий муж вскружил голову галантными ухаживаниями, а рассказы о том, как из-за малочисленности женщин холят, лелеют и носят на руках на Цварге, и вовсе сделало образ закрытой планеты чем-то сродни раю.
В один прекрасный день Морис опустился на колено, произнёс красивую речь и открыл бархатную коробочку с кольцом. Он работал шофёром, но для прежней меня — наивной полукровки, которой только-только исполнилось двадцать один год, — он получал целое состояние, да и Цварг всегда был существенно богаче Эльтона. Морис казался принцем из сказки, который должен увезти в волшебный Мир с драгоценными горами и розовыми озёрами.
Когда я забеременела, муж в порывах гиперопеки стал запрещать мне есть определённые продукты — он считал, что при употреблении красного мяса, креветок, помидоров или клубники у детей могут проявиться классические черты эльтониек — волосы будут с розовым оттенком. Он составил разрешённый список из чёрной, сиреневой и синей пищи. Начались первые ссоры.
«Тебе настолько плевать на будущее наших детей, что
