Рука и сердце Ее Высочества - Аманда Франкон
И насчёт серьёзности ситуации я с ней совершенно согласен: сегодня переписали план, а завтра изменят важный указ или подделают письмо. Подобное нельзя спускать с рук.
Глава 4
Лучиана
Армандо без колебаний принял бумаги, и я украдкой облегченно вздохнула: на споры с ним времени не осталось, найти кого-то более подходящего я тоже не успеваю, а переносить сегодняшнее событие – значит сбить весь график и создать ужасную суматоху. Похоже, и сам граф это прекрасно понимал, внимательно вчитываясь в шпаргалки, составленные моим бывшим гувернером.
Первый из принцев – Карим Хашам – появился в окружении пёстро разодетых слуг ровно в одиннадцать утра, как и было назначено. Его свита заполнила гостиную, которая вдруг стала невероятно тесной. Пахло пряностями, шуршали тяжёлые, расшитые золотом, серебром и жемчугом халаты, придворные наперебой выражали мне почтение.
– Ваши движения грациозны, как взмах крыльев бабочки!
– Вы озаряете нас своим присутствием, как утреннее солнце после грозы!
Я едва успевала улыбаться, стараясь притом не терять из виду графа Наварро. Он тем временем обменялся парой коротких фраз с каким-то стариком, жидкая бороденка которого дрожала при каждом вздохе, и вскоре половина сопровождающих Карима оказалась за дверью. Я благодарно улыбнулась Армандо и тут же сосредоточила всё внимание на принце, который уже расстилался кружевным шлейфом комплиментов, едва ли не буквально падая к моим ногам.
– В красноречии вам нет равных, Ваше Высочество, – уловив паузу между придыханиями принца Алии, сказал я, чтобы прервать поток медовой лести. – Уверена, в сегодняшней беседе вы сможете в полной мере его проявить. Расскажите мне, видели ли вы когда-нибудь картины наших художников?
Я первой подошла к одному из диванчиков и села, давая понять, что официальное приветствие завершено, и всё присутствующие могут немного расслабиться. Меня тут же окружили фрейлины. От мельтешения ярких юбок и резких цветочных запахов духов у меня немного закружилась голова, и ответ принца Карима ускользнул от внимания, но я заметила, как граф Наварро, благосклонно улыбаясь, задал следующий вопрос.
Карим говорил о театре торопливо и живо, размахивая руками, его шумное дыхание походило к концу беседы на храп взмыленной лошади. Неужели так волнуется?
Чем дольше я сидела, тем душнее и хуже становилось, но я не могла встать и подойти к окну, потому что тогда и мужчинам придётся подниматься и прерывать беседу. Потерплю, пусть только эти глупости поскорее закончатся. Да уж матушка, удружили, а мне ведь ещё подробно писать ей о том, как принцы справились с этой проблемой.
Приложив немалые усилия, я прислушалась, и поняла, что речь уже зашла о современных картинах.
-… а вот работы Легарла меня пугают. Обычно мы на востоке в живописи славим богов и их могущество, а не смерть. Но я осознаю, что на его картинах – неотъемлемая часть нашей краткой как миг жизни, – разливался принц, поглядывая на меня.
Я тепло ему улыбнулась и кивнула. Достала веер, чтобы отмахнуться, но сделала только хуже – к запахам духов примешались ароматы специй и краски с тяжёлых восточных тканей, перед глазами поплыло, но я выпрямилась, моргнула и усилием воли продолжила прислушиваться к диалогу.
– Как, возможно, будущему правителю этой страны, вам важно понимать ваш народ и ваших приближенных, – заговорила я, как только повисла пауза. Звук и вибрация собственного голоса немного привели меня в чувство. – Для моих подданных огромное значение имеет понятие чести. Знаете ли вы, что они имеют в виду, когда говорят о нём?
Восточный принц растянул губы в приторной улыбке и едва заметно склонил голову, выражая почтение.
– О да, в этом смысле ваши придворные очень похожи на наших. Для тех и других честь – богатство и праздность, и имя, не запятнанное злословием. И для меня моя честь важна не меньше, чем для каждого из них, – ответил Карим, не переставая улыбаться.
Я краем глаза заметила, как дернулись уроки губ графа Наварро, но он быстро справился с эмоциями. Интересно, что сам он сказал бы по поводу чести? Насколько я знаю, за его предками есть маленький грешок, который теперь камнем лежит на его репутации.
Слова принц Карим произнёс верные, но смысл умудрился исказить. Всё же говорил он скорее о себе, чем о нас. Но видимо, графа что-то задело.
– Благодарю вас, принц Карим Хишам, – я с удовольствием поднялась, а вслед за мной – и мужчины. – Теперь я убеждена, что вы знаете народ, на правление которым претендуете.
Знаете, но не понимаете. Как впрочем, и все остальные, я думаю.
Когда люди Его Высочества наконец-то покинули зал, я указала одному из пажей на едва приоткрытую створку окна.
– Распахни шире, – приказала я, и когда свежий воздух развеял часть тяжелых ароматов, вдохнула полной грудью. Кожей ощутила едва слышный треск шнуровки на корсете и тут же выдохнула.
Ох уж мне эти традиционные платья, надо быть с ними поосторожнее. Новые, мягкие корсеты не так давят на живот, и я настолько привыкла к их свободе, что сейчас чувствую, будто тело заковали в металлический доспех. Впрочем, так и есть.
– Ваше Высочество, с вами всё в порядке? Может, стоит перенести остальные… беседы на другое время? – от вежливой и холодной «заботы» графа захотелось поежиться, но я лишь покачала головой.
– Не стоит, благодарю вас. Я хочу, чтобы всё прошло согласно графику.
Следующим пришёл Бранн в сопровождении всего двоих воинов. Сегодня они нарядились согласно традициям моей страны, правда, перьями костюмы не украшали. И всё же, даже в чёрном камзоле северный вождь выглядел нелепо. Однако это не мешало ему двигаться уверенно и спокойно. Кажется, будь он вообще без одежды, тоже ничего бы не смутился.
Северные гости принесли с собой прохладу башни, в которой, как рассказал Армандо, они поселились, и дышать стало легче. Я даже смогла поучаствовать в обсуждении.
Бранн отвечал кратко. Так, будто прочёл один из учебников, по которым меня когда-то гонял господин Жерар. Я вскоре даже смогла понять, какой именно. Но без чувства. Он, как и Карим, знал, но не мог понять. Кажется, даже и не пытался. И только в самом конце, когда речь зашла о чести, выразил личное мнение.
– Честь ваших дворян определяется мнением других,
