Хозяин Зимы (СИ) - Ирена Гржибовски
Распахнув шубу, Севара тяжело дышала, разглядывая свой новый дом и одновременно прикидывая стоимость ремонта. Ей бы тетрадь и автоперо, чтобы начать заносить пункты в список дел, но пока приходилось обходиться лишь собственной головой.
— Много же работы предстоит. — Севара запахнула шубу, почуяв, как пот, который выступил при подъёме, остудился. Не хватало ещё заболеть.
— Какой такой работы? Что надыть? И кто вы? Я вас не звал! — гаркнули вдруг за спиной.
Оленя подскочила от неожиданности, а Севара едва заметно вздрогнула, прикрыла глаза, успокаивая забившееся сильнее сердце, и оглянулась. Перед ней стоял высокий жилистый старик с короткой, но густой седой бородой, под нахмуренными бровями виднелись зелёные с точками охры глаза. Он опирался на длинную палку, заканчивающуюся крюком, похожую на пастуший посох. На плечах незнакомца лежал тулуп, будто нацепленный наспех.
— Добрый день. — Севара чуть задрала подбородок. — Моё имя Тамъярова Севара Милояровна, я хозяйка сего поместья, со мной Оленя, служанка. Могу я осведомиться, кем являетесь вы?
— О как, — пробормотал старик, почёсывая затылок, — надо же… А что с Всемилой Милодаровной? Неужто померла? Молодая ещё ж… Иль продала?
— Всемила Милодаровна — моя бабушка, она вверила мне управление «Снежным», — терпеливо объяснила Севара. — Вы не желаете представляться?
— Прощения просим, хозяйка, — старик склонил голову, — дед Ежа я. Уж не примите близко на душу, что встретил вас эдак. А токмо шастают тут всякие… Что не хитник, то охлёстыш.
— Охлё… лёст… — Севара беспомощно обернулась к Олене.
Последняя поспешила прийти на помощь:
— Охлёстыш — то человек нехороший, с дурной славой, бессовестный.
— Вот как… А вы, значит, их гоняете? — Севара вернула взгляд деду Еже.
— Уж не привечаю! — воскликнул тот.
— У вас с моей бабушкой какая-то договорённость была? Ибо меня, увы, не известили.
— А? Нет. Я так, добровольцем. Мальчишкой ещё здесь жил, как подрос на шахты ушёл. Домик себе в городе отстроил, там сын сейчас с семьёй. Я дюже стар стал, не хочу молодости мешать, а так и сынок ходит, и внучки прибегают. Но мне и тут хорошо. Однако ж, ежели вы меня прочь погоните, так противиться не буду.
— Отнюдь, — Севара позволила себе улыбку, — никуда я вас не погоню. Мне помощники нужны, а вы и дом знаете, и город, и шахты. Лучше и не найти.
Дед Ежа усмехнулся:
— Добро. Своё поместье поглядеть желаете? Идёмте, госпожа.
Ключи, которые выдала бабушка, старые и немного ржавые, больше не котировались. Замки́ сменились новыми без уведомления хозяев. Внутри дом оказался холодным, пустым и пыльным. К тому же оказалось, что окна первого этажа, выходящие во «внутренний» двор были разбиты:
— В первую же зиму после смерти прежнего хозяина побили, снаружи укреплённые — не разбить просто так, а тут чепуха. Хитники искали, чем поживиться и согреться. Токмо ваша бабушка ещё по лету приезжала, всё ценное забрала, да заперла. Три десятка зим минуло с тех пор или около того…
Окна внизу дед Ежа заколотил тонкой фанерой, не пускавшей совсем уж злые ветра. Однако по полу гулял ледяной сквозняк, гоняя пыль. Зато не было паутины. В таком морозе пауки просто не жили. И всё же крепкое поместье осталось нерушимым, хотя и было изрядно постаревшим и покалеченным. «Жить можно», — вынесла мысленный вердикт Севара.
Первым делом нужно вставить стёкла, но для того нужно дождаться выплат горнодобывающей компании. Им уже должно было прийти уведомление о смене адресата. Правда, не ясно, согласились ли они на посезонную выплату. Если передача и пересчёт пройдут гладко, то за прошедшую зиму должны выплатить тридцать тысяч резов. Достаточно много, хватит, чтобы привести поместье в нормальное состояние, а летом укрепить его.
До того времени придётся жить как-то так. До вечера ещё есть время, значит, Севара может успеть переехать. Конечно, она предпочла бы остаться на постоялом дворе, хотя бы потому, что там теплее, но за комнату нужно платить. А когда появятся деньги, неизвестно. Писать с просьбой о спасении бабушке не хотелось — она и так многое сделала. А брату… Нет уж!
Была ещё шкатулка… Севара тут же отогнала такую мысль. Нет. Она воспользуется ей лишь в крайнем случае, а лучше вернуть странный дар. Но и о том она подумает позже.
Перво-наперво нужно раздобыть дров для топки. Но немного, ибо отложенных резов осталось что-то около сотни. Помимо того понадобится постельное бельё и одеяла, чтобы как-то пережить хотя бы ночь. Благо, на втором этаже осталась мебель. Что-то подсказывало, что часть перетащили сюда с первого, видимо, чтобы усложнить возможную кражу.
— Дедушка, а как же вы тут жили? — тихо удивилась Оленя, выходя, следом за остальными.
— Я не тут, я там, — он махнул рукой, — у хлеву, рядом с конюшней. Меньше места, теплее.
— Есть хлев? — уточнила Севара. — И конюшня?
— Хлев… ну, был. И курятник стоял. Сейчас вместо хлева моя опочивальня, считай. А конюшня сохранилась, да. И завозня есть…
— Завозня?
— Сарай для саней там, телег. Он с той стороны. Они тут дом обжимают, чтобы холода мене было.
— А вы с лошадьми обращаться умеете?
— Умею, как не уметь-то. Своё хозяйство было.
— Если попрошу ухаживать за лошадью, поможете? За плату, разумеется.
— А хоть бы и за еду. Почему не походить за животиной.
Севара довольно кивнула, закусывая губу и размышляя. Медленно, но верно в разуме строился план собственного дома, где хозяйкой будет лишь она одна.
Глава 3. Люди и сказки
На постоялом дворе было тихо. Виной тому и удалённость Пэхарпа, и нетуристическое место, и холодные ветра, и заснеженная даже весной дорога. К лету, если верить местным, город оживал — приезжали приказчики, представители и государственные чины, чтобы проведать местные шахты, приносящие кое-что лучше золота и алмазов — магические кристаллы.
Хозяйка постоялого двора так хвалилась своим обслуживанием для драгоценных клиентов, что едва не подняла цену ещё выше и для Севары. Однако та вовремя пожаловалась на сквозняки и содранную часть стены, что портила вид. Платить, конечно, всё равно придётся, но отдавать причитающееся за постой — рано. Сейчас деньги нужнее самой. А договорившись
