Старая сказка про принцессу - Татьяна Николаевна Гуркало
Статуэтка промолчала.
Боги вообще не склонны отвечать на глупые вопросы.
Спала Томия долго-долго. Точнее притворялась, бездумно глядя в потолок и закрывая глаза, когда в комнату заглядывал кто-то из родственников.
И она ничего так и не придумала. Что тут придумаешь? Все и так понятно. Родители понимают, что толку с нее так и не будет, если не было до совершеннолетия. Она понимает, что выгодное замужество — единственное, чем она может быть полезна семье. Все эти мерзкие женихи понимают, что отдают ее только потому, что ее дар ничего не стоит. И они на это согласны, потому что кровь ценная и у ее детей с даром наверняка будет полный порядок.
И наверное следовало смириться, но Томия не могла. А все дурной характер.
Девушка печально вздохнула, посмотрела на часы и поняла, что больше не может притворяться. До обеда она до сих пор не спала. А сейчас время уже за этот обед перевалило.
Вставала Томия медленно-медленно, чувствуя себя старой, усталой, тяжелой и почти неживой. Выходить из комнаты очень не хотелось. Но надо было.
— И в конце концов, я ведь не сахарная принцесса из глупой сказки, — сказала сама себе девушка.
И, если честно, она чувствовала себя виноватой. Хотя и была абсолютно права. Вот как можно относиться к мужчине, устраивающем такие ловушки? И как он будет относиться к жене?
— Я сделала все правильно, хоть и сбежала, как та принцесса в туфельках из медвежьей шкуры, — сказала Томия зеркалу.
Уверенности все равно не появилось. Зато откуда-то взялась злость.
На богиню-судьбу, чья статуэтка красовалась на тумбочке. На родителей, которые вместо того, чтобы взять и приказать, что она бы приняла, зачем-то изобретают разные безумные планы, выставляя и женихов, и свою дочь в не очень хорошем свете. Это романтика такая, что ли? Настоящие принцессы должны падать в обморок от счастья?
— Вот за что ты со мной так? — спросила девушка у статуэтки и решительно вышла из комнаты. Неприятные разговоры нельзя откладывать вечно. Да и чем дольше их откладываешь, тем сложнее они будут.
В кабинете отца Томию уже ждали. Как назло, не сам отец и даже не мама. В кабинете сидели брат и сестра. Старшие. Сестра даже со своей горы ради такого случая спустилась. Загоревшая, в форме стрелков, уверенная.
— Заходи, несчастье, — насмешливо сказала она.
— Да, о твоем побеге нам уже рассказали. С подробностями, — столь же насмешливо сказал брат.
Томия зашла, чувствуя себя глупой пугливой ланью.
А еще она чувствовала себя жалкой половинкой. Подделкой, подброшенной в семью злыми духами, вместо выкраденной настоящей дочери. Ощущение было привычное, хотя появилось каких-то два года назад, когда Томия поняла, что шансов на раскрытие дара становится все меньше и меньше, даже не с каждым месяцем, с каждым днем. Если этот дар не раскрылся в детстве, то у взрослого он так и останется практически бесполезным бутоном.
Судьба.
— Это, наверное, было забавно, — сказала сестра и улыбнулась, широко и открыто. — Представляю рожу этого идиота… знаешь, я тебя осуждала в предыдущие разы, но сейчас поддерживаю. Этот самодовольный индюк заслуживает даже побега у самого брачного камня.
Томия кивнула, как-то сразу сообразив, что самодовольный индюк, прежде, чем попытаться заполучить в жены половинку, пытался ухаживать за сестрой с ее цельным даром.
Брат громко хмыкнул и пробормотал что-то про женщин, наверняка не сильно приятное. Потом тяжко вздохнул, копируя деда, и заявил:
— Томия, смирись с судьбой, так будет проще. Ты наша жертвенная козочка. И тебе хотя бы нити никто завязывать не будет, чтобы дар не достался чужакам, как это делали каких-то двести лет назад. Но и тогда жертвенные козочки смирялись с участью. А ты брыкаешься, словно тебя резать будут.
Девушки очень похоже фыркнули. А злость Томии только возросла. Тем девушкам приходилось жертвовать даром, чтобы остановить затянувшуюся войну. Чтобы спасти свою семью от более сильных птиц. Чтобы… А ей зачем жертвовать собой? Чтобы пошлины на два процента снизили? Как-то все очень жалко и нелепо. Еще жальче, чем возможность стать женой чужака, сильного, но безродного, которого только через жену можно в семью принять.
Да лучше бы она тогда замуж вышла. Вельт оказался вовсе не плохим человеком и одна из многочисленных кузин с ним счастлива. Детьми позавчера хвасталась…
Впрочем, Томия вовсе не была уверена, что чувствовала себя бы так же хорошо замужем за мужчиной в два раза старше, неспособным и не желающим слушать и гордящимся своей силой.
Каждому свое.
Отец пришел, когда Томия окончательно обиделась на брата, зато разговорилась с сестрой и даже стала обсуждать с ней мужские недостатки.
Пришел, мрачно посмотрел на своих детей, одним этим взглядом заставив их рассесться по местам.
Потом стал объяснять Томии то, что она и так знала. Каким-то чудом признал, что не стоило делать ей подобный сюрприз. И возможно, все бы обошлось, если бы братец опять не влез со своими жертвенными козочками. И тогда Томия вспылила, выпустив всю скопившуюся злость и обиду на родственников.
И отец вспылил, обозвав дочь непотребными словами, а потом и вовсе припомнив древний ритуал для дерзких девиц, не уважающих родителей.
И как-то так получилось, что все зашло настолько далеко, что отец стукнул по столу кулаком и назначил день начала охоты на невесту. Как в страшной сказке. Той, в которой дева настолько не хотела замуж, что взяла и прыгнула в дыру между мирами, где и пропала, наконец-то заставив родителей пожалеть о содеянном.
И Томии очень захотелось повторить подвиг сказочной красавицы. Тогда все от нее наконец-то отстанут. Но это было малодушно и недостойно. Поэтому девушка сжала губы и просто кивнула.
А заплакала она уже в своей комнате. Только сначала вышвырнула за окно статуэтку судьбы.
Нет, сдаваться она вовсе не собиралась.
Томия собиралась убежать так далеко, чтобы ни один самодовольный
