Трофей генерала драконов (СИ) - Лунёва Мария

— Ты еще заплачь, — оборвала она мои стенания. — Эх, была бы мама рядом... Это мы, дурные, не догадались липовых листочков насушить, и почек березовых собрать. А теперь осень, поди найди это все. Пройдохи бестолковые. Мамка болела, а все про это талдычила. Зима впереди, а у нас шаром покати... Ни зелья, ни трав для отвара.

— Только не начинай... — попыталась я оборвать ее сетования. Но куда там.

Талья вошла в раж!

Теперь пока все головы вокруг пеплом не обсыплет — не успокоится.

Вспомнив свою нянечку, я зажмурилась ещё сильнее. Её не стало полгода назад, а боль до сих пор не стихала. Только благодаря ей и Тальи я осталась жива.

Закрыв глаза, позволила своей молочной сестре облегчить мои страдания. Да и пусть болтает. Что первая зима, что ли? Перетерпим. Главное вместе.

Дар целителя Тальи с каждым годом становился крепче и ярче. И без нее я бы просто сошла с ума от вечной неутихающей боли.

Она стала самым родным мне человеком.

Бубнящим, чем-то вечно недовольным, но в то же время неунывающим.

Противоречивая натура.

От понимания, что рано или поздно она встретит своего мужчину и оставит меня — становилось страшно до одури. Но в то же время мне было так жаль ее. Молодую женщину, прикованную к хозяйке-калеке. Порой мне казалось, что я нагло отнимаю у нее жизнь и молодость.

— Ты вчера на свидание хоть пошла? — тихо спросила, дождавшись, пока она вернет покрывало на место.

— Ходила, — она сморщилась и пожала плечами. — Зря только наряжалась.

— Ну, а с этим-то что не так? — разочарованно простонала я, вспоминая вроде симпатичного молодого мужчину. — Косой? Хромой? Плешивый? Толстый? Горбатый? Усатый? С щербинкой между зубами? Уши у него, что лопухи придорожные? Какие там еще были?

— Этот просто дурак! — поставила сестрица диагноз с умным видом.

— А, ну это не лечится, — задумчиво кивнув, я приподняла бровь. — Талья, почти двадцать лет война длится. Что ты хочешь? Выжили или хитрецы, или трусы, или дураки, или убогие. Так может этот не худший претендент на твою руку. Тебе замуж давно пора!

— Встречу того самого и выйду, — брякнула она свою любимую присказку.

Закатив очи к каменному потолку, местами покрытому черной плесенью, я повернулась набок. Боль в ноге стихала.

— С такими запросами, моя ты красивая, никого ты не встретишь! Так и будешь сидеть со мной в четырех стенах до седых волос.

— А тебе, хозяюшка, что плохо? — она развела руками. — Целитель и подруга при тебе...

— Не называй меня так, сестра, раздражает, — пробурчала я. — Мне хочется видеть тебя счастливой. С детьми. Чтобы полный дом гостей. Муж — сильный крепкий воин. И я рядом. Хочу уже понянчить хоть кого-нибудь. Имей совесть!

— Вот тебя замуж выдам и собой займусь. Хочешь нянчить — вперед на свидание. Что ты меня туда подсылаешь?!

— Талья, я уже говорила тебе, но повторюсь: ты невозможная ослица! — тяжело вздохнув, я предпочла умолкнуть.

Замуж? Ага!

Покажите мне того дурака, кому занадом окажется хромоногая лера, и я посмеюсь с него.

То-то я погляжу, там в зале очередь из женихов стоит и в дар все мне костыли резные несут.

В моей памяти вспыхнула картина прошлого, когда меня нашли уже в темноте ночи на дне ущелья и принесли домой. Продираясь через агонию, я открыла глаза и увидела перед собой отца, нашего целителя и младшего брата. Они смотрели на меня так, словно решали: добить или оставить в покое.

— Жить будет? — это единственный вопрос, который отец задал старенькому леру Гардиусу.

— Нужно вложить много сил, — ответил он. — Моей магии хватит, чтобы поддержать в ней искру жизни. Но так много повреждений. Кость в ноге и вовсе раздроблена. Большая потеря крови. Здесь одной магии мало — нужно собрать кость, зашить ткани…

— Ясно, — отец махнул рукой, — оставьте её. У меня ещё две дочери есть. На рассвете вы выдвигаетесь со мной на границу.

— Но лера же может умереть!

— Нежилец, так нежилец. Если выкарабкается сама, то комната в её распоряжении, — это последние слова, что я услышала от отца в свой адрес.

Последний раз что он посмотрел в мою сторону.

Тогда я просто перестала для него существовать.

Критес с умным видом кивал, поддерживая решение папы.

А я… У меня в этот момент душа умерла.

У него ещё две дочери.

А я не нужна.

Умру, и им всё равно.

В тот момент я узнала, что такое предательство близких.

Дверь закрылась, и наступила тишина.

В комнате я осталась абсолютно одна. А жить хотелось страшно. До одури!

Даже жутко было глаза закрыть.

Через открытое окно до меня долетали трели сверчков и далекое уханье совы.

Слёзы медленно стекали из глаз. Я ведь считала отца таким справедливым, несокрушимым, лучшим...

А он просто отвернулся и ушел, оставляя меня умирать в этой комнате одну.

"Нежилец, так нежилец"

Эта фраза вертелась в голове, принося такую боль, что с физической не шла ни в какое сравнение.

"Выживу! —  твердила я сама себе. — Всегда есть зачем жить"

Дверь тихо скрипнула, раздались шаги. Сквозь слёзы я различила женский силуэт.

— Мама? — почему-то я подумала, что это она пришла за мной, чтобы увести в страну мертвых. — Мама, это ты? Мне еще не пора... Нет...

— Молчи, моя маленькая, — нянечка нежно погладила меня по голове. — Береги силы, моя девочка.

Теплые губы коснулись лба. Она еще никогда не проявляла столько любви.

Так хорошо стало в этот момент. Не одна! Не бросили меня.

— Я умираю, няня, — пожаловалась я.

— Ну что ты, доченька. Кто же тебе позволит? — она улыбалась, но в сумерках, окутывающих комнату, я видела, как предательски блестят ее глаза.

— Целитель уедет... — шепнула я.

— А у нас свой есть! Правда же, Талья?

Рядом с нянечкой из тьмы показалась вторая фигурка.

— Правда, — теплые руки сжали мои запястья. — Я помогу тебе, Алисия, и никогда не оставлю одну в беде.

Заплакав, я уткнулась лицом в подушку.

Через кожу в моё тело проникала теплая целительская магия. Слабая, но всё же. Руки Тальи разгорались, охваченные ярким оранжевым сиянием. Она согревала меня. Выжигала боль и вселяла надежду...

— Не выгори, — шепнула я.

— Ну, что ты, — в полумраке я различила её улыбку. — Это знатные леры дар берегут до совершеннолетия, а мы, простые крестьянки, с пелёнок его используем. Я не сильный лекарь, но мы возьмём не качеством, а количеством. Я буду отдавать тебе всё, что скопится за день. Главное, кровь остановить.

— Засыпай, Алисия, — нянечка погладила меня по волосам так, как не делала этого никогда. — Утром тебе станет немножечко легче.

— Алисия, — вздрогнув, я вынырнула из собственных воспоминаний и взглянула на Талью.

Она стала настоящей красавицей. Копна чёрных волос до талии, синие, что гладь океана глаза. Стройная, но фигуристая. Все мужчины в замке оборачивались на неё.

А сколько раз замуж звали...

Характер, конечно, не сладкий, но должны же у женщины быть недостатки.

— Чего ты опять в облаках витаешь. Вставай и разминай ноги, — в меня таки полетело домашнее платье.

— Никакого почтения, — проворчала я и отпихнула вещь в подножье кровати. — Нравится тебе или нет, но мое мнение ты знаешь. Хватит тебе сидеть подле меня, сестрица, определяйся уже с мужчиной.

— Да что ты заладила с утра! — взбрыкнула она и всплеснула руками. — Не пойду я ни за кого из этого дурачья. Сама же сказала — ни одного стоящего жениха здесь не осталось.

— Значит, уезжай в столицу, — упрямо гнула я свою линию.

Признаться, и мой характер желал быть лучшим. Но у меня хотя бы были веские на то причины. Попробуй-ка, полжизни провести в постели, перетерпеть столько мучений и остаться нежной наивной лерой.

Как бы не так. От лютой злости на всех и вся зубы быстро отрастают и затачиваются.

— А ты меня не гони! — Талья упёрла руки в бока. — Вместе и укатим, как возможность подвернётся.