Тереза Медейрос - Темное очарование
Однако сегодня дьяволу-то как раз не повезло, с горькой усмешкой подумал он. Сложись все иначе, и в тот момент, когда Уоллингфорд спустил курок пистолета, старый козел стоял бы уже у врат ада, подпрыгивая от нетерпения и роя копытом землю.
Странно другое — что воспоминание об этом мгновении останется в его памяти не вонью могильной плиты, а легким дуновением вечности. Джулиан скривился — такое случалось не в первый раз. Все его воспоминания почему-то ассоциировались именно с этим запахом. Этот тонкий аромат когда-то настиг его на узких улочках Каира, перебив тяжелое благоухание тмина и куркумы. Это он когда-то, вырвавшись из-за закопченного окошка парижской мансарды, заставил его тело корчиться в муках нестерпимого голода. Это его он почувствовал в Бирме на залитом дождями поле боя, когда его ноздри были забиты мерзкими запахами крови и порохового дыма, ощутил его в ветре — такой знакомый, такой родной запах, что все вдруг перевернулось в его душе и невыносимая тоска по родине, которую он прежде не знал, погнала его домой.
В нем не было ничего общего с терпкими ароматами гардении и жасмина, тех духов, которыми обычно пахло от женщин, не столько даривших ему утешение, сколько служивших источником пищи. Нет, в этом запахе смешались горьковатые ароматы розмарина и мыла. Так пахнет кожа совсем еще юной женщины — поистине опьяняющая смесь невинности и соблазна. Так может пахнуть шелковистый локон девичьих волос, падающий на упругую розовую щеку, когда девушка наклоняется над его плечом, чтобы перевернуть ноты, а потом бросает на него шаловливый взгляд.
И вновь, как и много раз до этого, Джулиан постарался отогнать от себя мучившее его воспоминание. Зажав найденный шиллинг в кулаке, он решительно зашагал дальше. Возможно, найденного шиллинга хватит, чтобы разок сыграть в карты, подумал он. Однако не исключено, что этого окажется достаточно, чтобы заставить какую-нибудь хорошенькую цыпочку сжалиться над ним — и спасти его от голодной смерти.
Подняв воротник пальто, чтобы за шиворот не сыпался снег, Джулиан решительно углубился в извилистые переулки Ковент-Гардена, этой клоаки, куда рискнула бы сунуться разве что самая отпетая личность вроде него самого.
Джулиану действительно везло, как дьяволу. Двумя часами позже он уже сидел за карточным столом, а перед ним тускло поблескивала груда денег — его сегодняшний выигрыш. Его всегдашнее везение, вкупе с убийственной смесью обаяния, хитрости, врожденного коварства и острого ума, помогли ему превратить единственный шиллинг во внушительную стопку похрустывающих банкнот и кучку золотых соверенов. Возможно, этого и не хватило бы, чтобы отодвинуть призрак долговой тюрьмы более чем на день, однако позволяло хотя бы надеяться, что в эту ночь одиночество ему не грозит.
И голод тоже.
Джулиан нежно погладил пышный задок темноволосой черноглазой красотки, усевшейся к нему на колени, чем вызвал ревнивый взгляд златокудрой прелестницы, которая, склонившись над его плечом, не сводила с него глаз. Стоило ему только повернуть голову, как он тут же начинал задыхаться от аромата дешевой лавандовой воды — настолько сильного, что Джулиан принялся гадать, уж не облилась ли она ею с ног до головы, чтобы отбить запах очередного клиента, с которым она незадолго до этого поднялась наверх.
Пока остальные сидевшие за столом сверлили его взглядами, старательно скрывая за бесстрастными лицами еще теплившуюся надежду на выигрыш, Джулиан небрежно перевернул свои карты — и зрители завистливо ахнули. Он опять выиграл.
Один из проигравших сердито швырнул карты на стол.
— Будьте вы прокляты, Кейн! — простонал второй. — Вам сегодня дьявольски везет! Это что-то сверхъестественное, честное слово!
— Да, мне частенько это говорят, — пробормотал Джулиан, глядя, как трое джентльменов взяли свои шляпы и трости и один за другим выскользнули на улицу. Лица у всех троих были мрачные. Учитывая, что он оставил их без гроша, это было неудивительно.
Машинально погладив прижавшуюся к нему брюнетку по округлому бедру, Джулиан откинулся на спинку стула и лениво вытянул длинные мускулистые ноги. Прищурившись, чтобы дым от длинной черуты не ел глаза, он обвел комнату взглядом, прикидывая, кто станет его следующей жертвой. Большинство завсегдатаев оказались тут после того, как перед ними закрылись двери «Уайтс», «Будлз» и других респектабельных клубов. Сам воздух вокруг них, казалось, был пропитан унынием и безнадежностью — нечто подобное Джулиану уже случалось наблюдать в грязных опиумных притонах Стамбула и Бангкока. Трясущиеся руки, алчный огонек в глазах… Джулиан выбрал троих, решив, что парочка разжиревших торговцев и незаконный сын одного обедневшего дворянина просто напрашиваются на то, чтобы их слегка пощипали.
— Может, прервешься ненадолго, красавчик? — проворковала брюнетка, прижимаясь к нему. — Я тоже знаю одну игру, которая тебе наверняка понравится…
Блондинка, потянувшись через его плечо, наполнила его стакан портвейном. Ресницы ее затрепетали. Словно случайно коснувшись упругой грудью его руки, она игриво улыбнулась:
— Если удача не отвернется от тебя сегодня вечером, дорогой, ты выиграешь столько денег, что сможешь снять на ночь нас обеих!
Джулиан неловко поерзал на стуле. Звучит… заманчиво, решил он, однако не настолько, чтобы заставить его бросить игру.
— Терпение, мои сладкие, — пробормотал он. — Фортуна — вот моя единственная возлюбленная, и будь я проклят, если брошу ее ради чьей-то холодной постели, когда она раскрыла мне свои жаркие объятия. — Блондинка разочарованно куснула его за ухо. Брюнетка приоткрыла рот, собираясь протестовать, но он закрыл ей рот поцелуем.
Кто-то негромко кашлянул.
В этом кашле чувствовалось такое негодование, что Джулиан внезапно поймал себя на желании вытянуться в струнку. Почему-то он вдруг почувствовал себя школьником, которого строгий учитель поймал на очередной шалости. Он медленно поднял голову — и увидел стоявшую напротив него женщину.
Нет, не женщину — леди, поспешно поправился он, окинув взглядом бархатную пелерину и высокую, по моде, шляпку с перьями, из-под которой кокетливо выбивались темные локоны. Атласная сумочка дамы была украшена пышными бантами. Элегантный покрой и дорогая ткань ее платья представляли собой столь разительный контраст с потертыми и поношенными костюмами завсегдатаев клуба, что Джулиан слегка опешил. Казалось, незнакомку окружает какое-то сияние, словно стеной отделяющее ее от сигарного дыма и глумливого смеха игроков. Краем глаза Джулиан заметил взгляды, которые бросали в ее сторону завсегдатаи клуба — любопытные, подозрительные, а иногда и откровенно похотливые.
