Хранитель историй - Элизабет Хантер
От беззвучных рыданий у неё затряслись плечи. Дамиан пересёк комнату и захлопнул крышку ноутбука на коленях Авы. Взял на руки и стал утешительно укачивать, пока Ава оплакивала свою потерю. Облегчение. Замешательство.
«Ты никогда не будешь одинока».
Наконец он прошептал:
― Ты поедешь, сестра?
― Да.
Глава 24
Она собрала вещи в сумку, которую для неё нашёл Макс. Лев отвезёт Дамиана и Аву до аэропорта, но даже она не знала, куда они направляются. Дамиан никому не доверял. Он лишь попросил Максима подобрать ей тёплую одежду. Умный книжник умудрился достать всё необходимое, несмотря на то, что в Турции конец лета.
Теперь у неё новые документы и мобильный телефон с надёжным номером, который, по завереньям Риса, не выследить. Теперь по документам она Ава Сакарья. Фамилия, которой всегда пользовался Малахай.
Сновидение по-прежнему преследовало её. Она спотыкаясь брела через тёмный лес, стараясь подавить страх. Ветер нёс шёпот на древнем языке, будто дразня её.
Но один припев, траурный крик, раздавался эхом, снова и снова.
Слова, которые она слышала с детства. Безмолвный крик сердец, познавших потерю. Только теперь её душа вторила им.
За день до отъезда Ава старательно записала всё на листочек и отправилась на поиски Риса в библиотеку.
Книжник работал за компьютером. Она замерла за его спиной, наблюдая, как он вводит электронный адрес на каком-то незнакомом языке. Фарси, возможно. Неважно.
Ава положила руку на его плечо. Она училась не подавлять чувства. Братья Малахая могли держать её за руку. Обнимать. Оберегать и защищать. Их сердца тоже скорбели.
Рис наклонился, прижавшись щекой к тыльной стороне её ладони, прежде чем повернулся. Он усадил её на стоящий рядом стул, а потом приподнял рукав. Пальцем провёл по её предплечью. В миг золотом вспыхнули заклинания Малахая, нанесённые во время брачного ритуала. Сокрытые на её коже, пока другой ирин не проявит их прикосновением.
Несколько недель назад один их вид вызывал у неё слёзы, но сейчас нежная улыбка на лице Риса сдержала рыдания.
― Малахай всегда наносил письмена небрежно, ― сказал он, потирая пальцем извилистые буквы на её запястье. ― Никогда не уделял этому достаточно времени. Всегда спешил отрабатывать ближний бой на кинжалах.
― Мне кажется, они совершенны.
― Я тоже так думаю.
Он держал её за руку, пока Ава сама не разорвала контакт. Она полезла в карман за листиком бумаги. Для неё писать на древнем не опасно, но не проговаривать. Тем не менее, ощущалось что-то запретное, когда она передала записку Рису.
Книжник взял бумагу с неодобрением.
― Что это?
― Просто... ― она откашлялась. ― Мне нужно знать, что это означает.
Он посмотрел на слова, потом склонил голову набок.
― Зачем?
― Я слышу их. ― Она сглотнула комок в горле, намереваясь сдержаться и не проронить ни слезинки. ― Эта фраза. Я постоянно её слышу. Давно. Когда прохожу мимо похорон. Или скорбящих. ― Ава тихо прошептала, кивнув на старого писца, сидящего перед фреской. ― Мне кажется это ― единственное, что я отчётливо слышу. Просто... мне нужно знать, что означают эти слова.
― Ава, я не твой учитель.
― Но ты ― мой друг. ― Она выдавила улыбку. ― Пожалуйста! Прошу, просто скажи мне. В них же нет ничего запретного? Они сводят меня с ума.
Рис покачал головой.
― Ты права, конечно. Нет причин скрывать их значение. Ничего сложного. Разгадка проста... ― он прочистил горло. ― Вашама канем. На древнем языке это означает «Вернись ко мне».
― И всё?
― Да. ― Сжав её руку, он бросил бумагу в мусорную корзину под столом. ― Думаю, это весьма уместно для скорбящих о потере душах.
― Да, ― кивнула Ава.
― Значит, завтра уезжаешь?
― Повторю сказанное тобой ранее: «Ты не мой учитель». ― Она улыбнулась. ― Но знаю, я нуждаюсь в обучении.
Рис переплёл их пальцы.
― Когда-нибудь мы снова увидимся, Ава.
По-другому и быть не могло.
***
На следующий день Дамиан и Ава поехали в Невшехир[24], оставляя последние части знакомого в Гёреме[25] вместе с Эвреном и остальными стамбульскими книжниками. Она уставилась на извилистые горные хребты, пока они ехали. Смежила ресницы, когда они взлетали и, засыпая, пыталась представить себя в кольце рук Малахая.
Той ночью Ава смотрела в окно гостиничного номера около аэропорта имени Ататюрка[26]. Полная луна светила над городом. Она завернулась в одеяло, с едва ощутимым ароматом Малахая и вспоминала тот вечер, когда они наблюдали за восходом луны над Башней Галата, так же завернувшись в одеяло на крыше старого деревянного дома.
― Пути назад нет. Я это понимаю. И... честно, не хочу возврата в прошлое. Ты сказал правду, даже если твои откровения задели за живое. Я всю жизнь одна.
Но больше она не одинока. Несмотря ни на что. Она знала это.
― А ещё я «влюблённая дурочка» в одного упрямого писца. Думаю, нам придётся разобраться с этим вместе.
― Я люблю тебя, Ава.
Затем шепот из его разума и сердца.
Решон.
Не выдержав Ава разрыдалась. Боль от потери снова скрутила. Она шла через тьму, потеряв единственную любовь, в которую посмела поверить. Гнев боролся с горем. Ава встала на колени на пол, сжимая последнюю частичку Малахая, которая у неё осталась.
― Сейчас я ненавижу тебя, решон! ― Она всхлипнула и припала к кровати. ― Как ты мог покинуть меня? Как?!
Ава била кулаками о пол, стирая слезы грубым одеялом, укрывавшим их той ночью в саду. Аромат решона дразнил, но его здесь не было. Как и надёжных объятий. Успокаивающих прикосновений. Знакомого голоса, заполняющего разум.
― Я люблю тебя, ― рыдала она. ― И ненавижу. Люблю до безумия. Вернись ко мне, Малахай. Зачем всё это, если тебя нет рядом?
Его заклинания светились в темноте, и Ава смотрела на них. Древние слова нашёптывало сердце. Душа плакала и рвалась к суженому.
В темноте Ава выкрикнула слова, слетевшие с губ и достигшие Небес.
― Вашама канем, решон! Вашама канем! Вернись ко мне!
Глава 25
За сотни километров, с тяжёлым вздохом, наполнившим лёгкие, он распахнул глаза. Сотрясаясь от холода,
