Экземпляр номер тринадцать - Мира-Мария Куприянова
Однако, деяния заговорили за Вермона куда громче его пустых писем.
Первый иссушенный труп привезли в морг Ордена серым, дождливым утром.
Деймон лично присутствовал при вскрытии тела. Лично подтвердил принудительное извлечение Искры, повлекшее смерть семнадцатилетнего мальчика, среднего отпрыска весьма влиятельной фамилии. Лично же подписал заключение о причастности к убийству мага — Накопителя.
Но в тот момент у него и мысли не возникло связать преступление с собственным братом.
Не появилась эта мысль и несколько дней спустя, когда он, вместе с братьями по ордену, фиксировал в протоколе еще одну подобную смерть. В этот раз на все том же холодном столе лежала молоденькая девушка, едва достигшая совершеннолетия. Лишенная драгоценной Искры Охраны. Какая потеря для Империи… А ведь через несколько дней должна была состояться ее помолвка. И Его Величество очень рассчитывал от этого высокого союза получить нового Охранника. Были все шансы заново зажечь почти утраченный род…
Именно благодаря этой жертве дело взяли под высокий императорский контроль.
И вот, еще два дня спустя, оно получило неожиданное направление в расследовании.
Третья жертва таинственного маньяка-Накопителя, двадцатитрехлетняя ведьма — Заклинательница словно связала своей смертью жертв в единый клубок. Все они были членами клуба почитателей… инквизитора Исходника.
Самого молодого Дознавателя. Первого мага Исхода за последние пятьдесят лет…
Осознание накрыло его неожиданно и стремительно. Все кусочки мозаики, все нюансы аккуратно продуманных фраз, вся подоплека каждого вскользь оброненного слова, мельком заданного вопроса…
Три часа спустя Деймон уже стоял у ворот Управления финансов столицы. Ему уже не нужно было думать, приехал ли в столицу брат. И когда именно произошло это знаменательное событие. Он совершенно точно знал, что Вермон здесь. И смысла искать его арендованное жилье не было. Управление закроет свои двери ровно в восемь. И именно тогда покинет его двери последний служащий. Сегодня или завтра, он дождётся брата. Выяснит все. И, возможно, извинится, если ошибся… Надеется, что придется извиняться… Надеялся ошибиться…
Но вышедший на улицу молодой мужчина, в темном, идеально сидящем по фигуре костюме, замер перед ним, едва увидел. Прикрыл глаза, повел шеей и ядовито ухмыльнулся, распахивая такие знакомые серые глаза, смотрящие сквозь инквизиторский сумрак с брезгливой злостью:
— Ты быстро… брат! Я думал, тупить будешь подольше.
— Зачем? — сухо выдохнул Дей, не понимая, что делать дальше.
— Глупый вопрос, Деймон — неприятно улыбнулся Вермон — Разве я не объяснял раньше? Ты отнял мое. А я теперь всегда… запомни, Дей, ВСЕГДА буду отнимать твое. И это никогда не закончится.
— Я могу закончить, ты же знаешь — устало прикрыл он под сумраком свои глаза.
— Правда? — деланно удивился брат — Ты слишком брезглив, чтобы позволить моей Искре стать частью тебя. Подумай только: проклятый дар, грязный, полный чужих смертей… Нет, ты на это не пойдешь. А убив меня, увы, обретешь именно это. Ненавистный тебе дар в полное свое владение!
— Разве это цена, чтобы прекратить…
— Ну да, да. Конечно! Ты же герой! Ты мог бы и переступить через свою брезгливость, сейчас кликнуть своих друзей и сдать меня в пыточную — закивал Вер, перебивая — Но подумай только о том, что тогда они сделают с нашим дорогим отцом! Ведь официально… я пуст! Он не признал мой дар, не зарегестрировал Накопителя! Ай-ай-ай… Мы ведь такие опасные! Нас обязательно нужно ставить на учет. И контролировать. А, еще лучше, ставить на Искру блок, не позднее начала полового созревания носителя. Потому что позднее блок просто не встанет. И тогда остается только пожизненное заточение ребенка. А это как-то… не по гуманным имперским законам получается. Кара за такое преступление…ммм… не смерть ли нерадивого родителя? После пыток, конечно. И отчуждение всего имущества в казну, если я не ошибаюсь. И позор на фамилию. И…. даже не знаю… может и конец твоей карьеры, заодно? Ну так как, Дей? Зовем братьев по ордену?
Деймон обреченно замолчал.
Увы, неучтенные Накопители не были такой уж редкостью. Не понятно, на что рассчитывали их родители, отказываясь регистрировать опасный дар сыновей еще при рождении. Может верили, что смогут правильно воспитать ребенка и, тем самым, отвратить его от уготованного Искрой пути? Может ошибочно считали, что научатся контролировать убийственный дар? А может… стыдились, как их отец? Отказывались признать очевидное?
Так или иначе, участь их была не завидна. И мог ли он отправить на верную смерть собственного отца?
— Так что мы решили… брат? — ядовито улыбаясь, спросил Накопитель.
И тут Деймон понял, что в нем все умерло. Буквально в один миг. Вздох — и в душе лишь черная пустота и бесконечное одиночество. Пепел на языке. И тягучая горечь безысходности в глотке.
И больше ничего…
Он ошарашено моргнул, пытаясь отогнать опустившийся на плечи холод. Попытался проглотить вставшую комом в горле брезгливость. Но тщетно.
Он видел перед собой не брата, чье лицо мог бы считать своим отражением. Не родную кровь. Не близкого человека.
Напротив стоял просто безликий, жестокий маг-Накопитель, потерявший бдительность и границы дозволенного перед ним: Законом. Инквизитором. Исходом.
— Ты исчезнешь — наконец, хрипло проговорил Дей — Сегодня же. Навсегда.
— А если нет? — вкрадчиво уточнил Вер, но тут же испуганно захрипел, дергая ногами в воздухе и судорожно обхватив руками сжимающий его горло кулак.
— Я не люблю это слово — мягко прошелестел Деймон, сам про себя удивляясь и собственной решительности и, не свойственной ему ранее жесткости — Я, такой зарвавшийся на собственной власти ворованного у тебя Исхода инквизитор, на него плохо реагирую, Вермон. И теряю остатки того здравомыслия, к которому ты так взывал своей патетичной речью относительно моего сыновьего долга и служебного рвения. Знаешь, мне даже становится откровенно плевать на имя, карьеру… Да на все! Лишь бы знать, что…
— Что я сдох? — из последних сил выдохнул ему в лицо брат — Видишь, ты не настолько лучше! Ненавидишь…
— Что больше нет подтверждения моей тупости — рявкнул, перебивая его Дей — Ненавижу ощущать себя дураком. А насчет ненависти… Не льсти себе. Чувства — это не то, что ты способен во мне вызвать. Уже нет.
— Отпусти — синея губами, прохрипел Вер — Нет…
— Все еще «нет»,
