У смерти твой голос - Екатерина Соболь
«Хитрая ты тварь», – с нежностью подумала я и снова себя одернула: не стоит больше думать о нем. Меня пугало, что я мысленно оправдываю того, кто прикрыл четыре убийства, – и это только в нынешний приход в мир людей! Можно сколько угодно прикрываться судьбой, но факт оставался фактом – невинных женщин заворожили и лишили жизни, заставив лечь в постель со своими убийцами. Я обхватила голову руками и, чтобы отвлечься, вытащила из сумки коробку с сережками. Взяла их с собой, чтобы спросить о них у Чон Мина, но теперь стало ясно: не спрошу, потому что он ничего не помнит про эти серьги, как и мой отец. Теперь помочь с загадкой их появления мог только один человек.
Я нашла в интернете сайт лавочки «Знак доброй удачи» и позвонила владельцу.
– Здравствуйте. Мне очень нужно узнать, кто выкупил сережки О Су Джи? Той невесты, которая…
– Я помню, конечно, помню ее, – торопливо ответил мастер. – А вы та девушка, которая упала в обморок в моей мастерской.
Теплая волна накрыла мое сердце. Приятно было встретить кого-то, кто видел меня вместе с тем, ненастоящим Чон Мином.
– За сережками вчера утром пришел жених О Су Джи, – сказал мастер. – Он хотел заплатить, но я отдал их ему просто так. Такая утрата… Но мне, как автору, приятно, что он решил сохранить их на память о ней.
«Нет, – хотелось мне сказать. – Дело в том, что у жениха был брат, которому нравилась другая девушка. Он знал, что этой девушке понравились сережки, и попросил брата выкупить их, а второго брата – передать их ей».
– Моя лавка тоже пострадала от бури, но знаете что? Мне кажется, гроза смыла с нашей любимой деревни знаки смерти, – вдруг сказал мастер, и я вспомнила, что он верит в знаки, в злых и добрых духов. – Думаю, больше никто из девушек там не умрет, сама природа очистила энергетику Йемтео от зла.
– Мне кажется, вы правы, – сказала я.
Закончив разговор, я надела сережки. У меня так дрожали руки, что я еле справилась, – хозяин лавки опять растревожил мои воспоминания. Я вытащила пудреницу и посмотрела на себя в зеркало. «Дерево – самая теплая стихия, самая близкая к людям», – сказал нам деревянных дел мастер в первую встречу, и я коснулась сложных деревянных деталей. Они легонько позвякивали от ветра, как бусины шторы в моем салоне. Суть этого подарка была ясна: «Пусть никакие злые духи больше не побеспокоят тебя, Юн Хи-а». Лицо, которое смотрело на меня из зеркала, сейчас казалось вполне привлекательным, даже собственные щеки больше не бесили. Как будто я теперь могла увидеть себя еще и глазами того, кто любил меня, – кем бы он ни был.
Я торопливо закрыла пудреницу и встала. Оставалось последнее место, куда мне нужно было наведаться как судье договора.
Террасу «Бара Синих Струн» уже расчистили от обломков, – ну и дожди бушевали в Андоне на этой неделе! – но свет в окнах не горел, и вывеска с бокалом и лютней ханпипхой была выключена. Я на пробу толкнула дверь, и она открылась.
Внутри был бардак, посетителей явно не ждали, но на полу сидел так хорошо знакомый мне красавчик-бармен и отверткой закручивал гайки в высоком барном стуле. Услышав звук открывающейся двери, он пробормотал себе под нос: «Блин, закрыть забыл» – и глянул на меня.
– Извините, не работаем, – сказал он, сразу ответив на вопрос, помнит ли он что-то о вчерашнем вечере.
– Я думала, вас полиция закрыла, – сказала я. – Это же место преступления.
Он нахмурился. Теперь, когда Огонь больше не занимал его тело, бармен казался хмурым и печальным. Совсем не тот обаятельный наглец, который со мной заигрывал.
– Сегодня опечатывание с дверей разрешили снять, – пробормотал он. – Вы из комитета какого-нибудь? Мы все документы на проверку подадим, не беспокойтесь.
– Улик не нашли? – спросила я, стараясь не смотреть на то место, где умерла Ми Рэ.
Сейчас там стояла картонная коробка с посудой.
– Не-а. – Бармен встал и бросил отвертку на стойку. – Три дня копались тут целой толпой. Отпечатки все смыло. Вон, видите? Они всю еду и напитки конфисковали, но у меня все окей, никто бы не отравился ничем. – Он обвел вялым жестом пустые полки. Сегодня позвонили, сказали, я могу открываться, но из города уезжать нельзя.
– Не волнуйтесь, – сказала я. – Вы ни в чем не виноваты, они скоро это поймут, и сможете ехать куда захотите.
Бармен напряженно всмотрелся в меня, будто пытался вспомнить, откуда ему знакомо мое лицо.
– Мы с вами тут однажды целовались, – услужливо подсказала я.
Не могла отказать себе в удовольствии его поддеть.
– Ого… Поздравляю, – пробормотал он, явно смущенный. – Не знаю, правда, вас или себя.
«Его руками убили девушку, которая пришла ко мне в салон», – подумала я. «Такой красивый», – сказала она, и он действительно был потрясающе хорош собой. Тогда почему же он…
Я подошла к нему вплотную и стащила с его запястий все браслеты. Один за другим положила их на стойку. Бармен так растерялся, что даже не мешал мне. Так я и думала, вот зачем ему эти бесконечные браслеты. В воспоминаниях Чон Мина я видела, что Огонь вселился в тело юноши, который пытался покончить с собой. На запястьях у бармена были шрамы – поджившие, но еще красные. Я провела по ним пальцами, и он вздрогнул.
– Я не из комитета, я предсказательница, – еле слышно проговорила я, сама неожиданно смутившись от этого прикосновения, от того, что он не убирал руки, позволяя мне на них смотреть. – Хочу предсказать вам долгую и счастливую жизнь, но честно скажу: не знаю, у кого из нас она будет, а у кого нет. Смерть непредсказуема, а судьба жестока. Я вам гарантирую: у обеих уже записано, когда к кому прийти. – Я легонько сжала его запястья и выпустила. – Они не любят, когда им мешают делать их работу.
Я вытащила из сумки визитку и протянула ему. Второй в жизни человек, который получил мою визитку предсказательницы, – и, возможно, последний.
– Держите. Станет одиноко, сразу звоните мне.
Он долго смотрел на визитку и вдруг улыбнулся растерянной, доброй улыбкой, которая снова напомнила мне: я была знакома совершенно не с этим человеком, даже если они выглядят одинаково.
– Видать, хороший был
