У смерти твой голос - Екатерина Соболь
– Подскажите, где инспектор Чан?
Я протолкалась к младшему офицеру, которому делала расклад бацзы в день смерти Ми Рэ. Он как раз шел на улицу с рацией в руке – видимо, спешил на вызов, – но любезно остановился поговорить со мной.
– А, предсказательница! Он на завалах в Йемтео. Сам не свой сегодня – небось так пил, что и ураган вчерашний проспал. Вы пришли насчет того, не умер ли кто вчера? К счастью, о жертвах не сообщали. Что бы там с этими убийствами ни было, сейчас другие заботы. Говорят, в Йемтео дело плохо, я как раз туда, там сейчас полно наших.
Расследование, точно… чуть не забыла про него.
– Возьмите меня с собой. Прошу! – Я глубоко поклонилась. – Буду помогать там. Я работаю в Йемтео и хорошо там все знаю, буду очень полезной.
Офицер согласился без вопросов.
Вода – это прекрасная мирная стихия, дающая жизнь всему на свете. Но что такое ее гнев, я поняла, только когда увидела Йемтео при свете дня. Даже когда вчера меня поливало сокрушительными потоками воды, я не предполагала, что вода может уронить высокое дерево или проломить крышу.
Смогла.
Историческая деревня выглядела так, будто мы в эпохе Чосон и ночью на деревню напали враги. Покосившиеся ставни, подломившиеся сваи фундаментов, везде валяются куски черепицы – как будто здесь прошел не ливень, а вражеская армия. Туристов, конечно, не было, повсюду бродили полицейские, служба спасения и люди в костюмах с галстуками – наверное, из муниципалитета, а может, и из самого Сеула. Их печальные лица ясно говорили, что не только мне больно смотреть на все это.
Я вспомнила, что в самый разгул бури была прямо здесь, и содрогнулась. А ведь могло получиться еще хуже… Я на ходу коснулась влажного столбика ограды в пустой надежде, что стихии до сих пор слышат, когда к ним обращаются.
«Спасибо, – подумала я, опустив пальцы в щербинку каменной кладки, где собралась вода. – Спасибо, что остановился».
Офицер довел меня до лестницы перед конфуцианским храмом, где когда-то нашли мертвую студентку. Здесь повсюду мелькали жилеты полиции, и я издали заметила две знакомые фигуры, тащившие куда-то здоровенный каменный обломок. Их работой командовал мужчина в темном костюме.
– Осторожнее, осторожнее! – услышала я, когда подошла ближе. – Сюда кладите. Аккуратно, а то еще что-нибудь отколется!
Они уложили камень на брезент бережно, как ребенка, – похоже, это был кусок многовековой лестницы, и остановились, тяжело дыша.
– Инспектор Чан, – осторожно позвала я, как будто он тоже был древним обломком, с которым надо обращаться аккуратно.
Чан Чон Мин обернулся. Вид у него и правда был такой, будто он долго пил и несколько потерял связь с реальностью. Я ждала, чтобы он первым сказал хоть что-то. Он смотрел так, будто пытался меня вспомнить.
– Вы предсказательница, – сказал он наконец. – Я… Простите, голова кругом. Я помню, вы помогали с расследованием.
Мне надо было срочно понять, что сохранила его память о недавних событиях.
– Чем вы занимались вчера вечером? – беспардонно спросила я.
Чон Мин нахмурился, но даже хмурился он теперь по-другому, не так мрачно.
– Я, кажется… Видимо, был в патруле. Начинался дождь, и… Да. Я был в патруле. Встретил вас и подвез.
Я ободряюще ему улыбнулась. Как судья договора, я должна защитить его даже от воспоминаний обо мне самой. Ничего страшного, мы создадим новые воспоминания. Мы оба должны были погибнуть, но это – первое утро новой жизни.
– Да, вы меня подбросили, инспектор Чан. Я вам очень благодарна, а то пропала бы в такую бурю.
Он успокоился и вернулся к разбору кусков черепицы, валявшихся рядом. Даже двигается по-другому, жесты более угловатые, – они с тем Чон Мином были будто близнецы. Внешность одинаковая, но познакомишься ближе – и уже точно не перепутаешь.
– Здравствуйте, офицер Пак. – Я поклонилась Гилю, ворочавшему ветки рядом.
Тот растерянно поклонился, выдавив улыбку. Какой же он юный! За вчерашний день я так привыкла к его взгляду тысячелетнего старика, что теперь Гиль казался не двадцатилетним парнем, а подростком.
Неужели никто не заметил подмены? Близость смерти меняет людей, и когда человек выходит из больницы немного другим, не удивляешься. Пропустили подмену и мы с мамой, и друзья, коллеги и родственники остальных четверых.
– Видели, что творится? – Гиль бессильно ткнул ботинком ветку. – Невероятно.
– А вы где были вчера вечером? – спросила я. – Хожу и у всех спрашиваю.
– Много работы было… – пробормотал он, явно пытаясь вспомнить, что же он делал. – У меня голова в последнее время вообще не варит. Это из-за Ми Рэ. Я… я как будто еще не до конца осознал, что ее нет.
– Мне очень жаль, – тихо сказала я. – А можно спросить? Вы, ну… встречались?
– Собирались, – горько сказал он. – Что-то намечалось еще до того взрыва в ресторане, потом все на паузе было – мы все не сразу оправились. Я все утро думаю: почему я ей три месяца не мог сказать, что она мне нравится? И не помню почему. Сплошная каша в голове. А потом она…
Он дернул головой и начал озираться, решая, что бы еще перетащить. Мужчина в костюме уже переключился с инструкциями на кого-то другого, а я смотрела на Гиля. На душе было тепло: теперь он свободен и может жить дальше. Я как-то особенно остро прочувствовала, что он, Ми Рэ и Чон Мин спаслись из того ресторана только чудом, о котором мне некому рассказать. Гиль представления не имеет о том, что в каком-то смысле именно он вчера разрушил Йемтео. Провел утро, оплакивая Ми Рэ.
– Разрешите вам помочь, – сказала я, увидев, что они снова пошли к лестнице.
– Вы так хорошо одеты. Не стоит, – сказал Чон Мин.
– Ничего, это просто одежда, – сказала я.
Я и правда оказалась полезной. Никто не спрашивал, почему девушка в белом платье собирает драгоценные каменные обломки лестницы и складывает их туда, куда велел взвинченный человек в костюме. Мне хотелось показать Чон Мину, что я не белоручка и работы не боюсь. Я следила за ним, затаив дыхание, и все хотела поймать его взгляд. Несколько раз он косился на меня и возвращался к работе. Когда пару часов спустя объявили обеденный перерыв и люди из службы спасения начали раздавать горячий суп и рис, я подошла к
