Соблазнение Аида - Эмма Хамм
— Время на земле мертвых идет иначе, милая. Прикройся. Я хочу посмотреть, что делают эти женщины.
Персефона смотрела ей вслед, а потом поняла, что женщины поклонялись ей. Не только Деметре, хотя они явно просили урожая. Но при каждом движении женщин они шептали молитвы Персефоне:
— Прошу, отведи моего мужа к полям Элизия, — попросила одна, уходя с мясом свиньи. — Он умер рано, но он хороший. Он не заслуживал смерти.
Другая рыла землю. Каждый раз, когда ее лопата била по мягкой земле, она бормотала одну и ту же фразу:
— Прошу, убей моего брата. Знаю, его время настанет не скоро, но он бьет свою жену. Он убил ее возлюбленного. Он заслуживает смерти.
Желаний было так много, что они переполнили ее. Персефона ничего не могла сделать для многих. Она не была богиней смерти, хоть это и было заманчиво.
Тихо выдохнув, она выпустила магию сквозь кожу. Для тех, кто смотрел, она была просто женщиной. Обычной. Ее было легко не заметить, да и люди не смогли бы запомнить ни одной ее черты.
Она пошла через группы женщин. Они смеялись, как старые подруги, хоть и выполняли тяжелую работу.
Персефона остановилась у одной группы и протянула руку к лопате.
— Можно?
Женщина окинула ее взглядом, явно не узнала, но кивнула.
— Держи.
Она весь день работала с женщинами. Они копали. Вытаскивали плоть из земли и несли к алтарю, где ждало много трупов. Когда они закончили, Персефона думала, что они пойдут спать. Персефона устала, и она видела усталость в плечах других женщин.
Но они не закончили.
Они вместе потащили истекающие кровью тела свиней, чтобы похоронить их. Для следующего года, объяснила одна из женщин ей.
Персефона прошла за матерью к хижине, которую женщины назвали свободной. Они все глубоко спали и проснулись на следующий день.
— Что будет сегодня? — спросила она у мамы, выходя к другим женщинам с заспанными глазами.
— Я спрашивала у нескольких вчера. Они сказали, что в этом году церемония новая, добавили еще два дня, — глаза Деметры все еще счастливо блестели. — Они сказали, что в этот раз фестиваль в твою честь, а не только в мою.
— Свиньи были в твою честь?
Деметра пожала плечами.
— Это хорошее удобрение. Растения любят их тела.
Отвратительно. Персефона ушла к группе женщин у костра, опустилась на одеяло рядом с той, которую узнала.
— Мне сказали, в этом году фестиваль изменили.
Женщина тихо дала ей миску зернышек граната.
— Мы не должны говорить.
Она взяла миску зернышек, знакомых, но не наполненных силой, как в Царстве мертвых. Она не ожидала увидеть их тут. Она взяла шесть зернышек и опустила на язык.
Вкус взорвался во рту, она смотрела на женщин у костра. Они глядели на огонь тусклыми глазами, словно думали о важном.
Так прошел день. Они ели только зерна граната, постились. Некоторые старшие женщины смешивали зернышки с гниющими трупами свиней с вчера, но многие оставались на месте.
Персефона выпустила немного магии, добралась нитями силы до разумов других женщин и была потрясена тем, что они думали о ней. Они надеялась, что Персефона была в безопасности. Что она вернулась домой к матери, чтобы урожай был хорошим в этом году. Но некоторые надеялись, что она вернется к мужу. Некоторые надеялись, что она была счастлива в браке.
День прошел. Гелиос поднял и опустил солнце со своей колесницей из огня, и только тогда женщины стали есть. Они вытащили печение в форме лепестков между ног женщин. Они смеялись. Танцевали, и веселье от сладости сахара продолжалось всю ночь.
Солнце снова взошло, но женщины все танцевали. Они пели песни на старых языках, молясь Деметре и Персефоне. Когда солнце достигло пика в небе, они остановились, раздали смесь граната и останков свиней.
А потом ушли. Направились к домам, где, как Персефоне сказали, они закопают смесь в своих полях.
— Это чтобы Деметра знала, что нужно благословить ваши земли, и что вы старались сделать ее счастливой, — сказала старушка, передавая ей миску мяса и граната.
— Спасибо, — ответила она. Она принесла миску к матери, растерянно хмурясь. — Они думают, что это обеспечит хороший урожай.
Деметра забрала миску обеими руками.
— Так и будет. Они почтили нас обеих ритуалом, я этого не забуду.
Персефона смотрела, как лицо матери смягчилось. Впервые она ощущалась как богиня Олимпа. Как настоящая богиня, которая могла влиять на жизни людей и исполнять их желания.
— Думаю, так и будет, — прошептала она, тоже глядя на женщин.
Если бы смертные оглянулись на земли церемонии, они не увидели бы там двух людей. Они увидели бы золотой столб, такой яркий, что мог затмить солнце. А рядом с ней была женщина из извивающихся теней и голубого огня.
ГЛАВА 37
— Мы идем на Олимп, — сообщила Деметра через несколько дней после фестиваля.
Не вопрос. Приказ, как она делала с детства Персефоны.
Вздохнув, она опустила книгу на стол. Персефона оставалась в комнатах, которые были ее покоями. Она устала бродить по полям, пытаясь вернуться к прошлой жизни.
Она хотела вернуться в Царство мертвых. Она уже устала жить тут, а ей нужно было вытерпеть еще
