Соблазнение Аида - Эмма Хамм

Эмма Хамм

Соблазнение Аида

(Мифы и монстры — 1)

Перевод: Kuromiya Ren

СПУСК

ПРОЛОГ

Молния пронзила тучи над белым, как кость, храмом. На вершине горы Парнас три отполированные колонны окружали алтарь в центре. Свет вдруг озарил смертного, поднимающегося по ступеням к вершине горы.

Его звали Амброзием, и он всю жизнь посвятил богам. Каждое решение, каждое действие, каждая потеря были в их честь.

Теперь он хотел ответы.

Еще дуга молнии рассекла небо. Он смотрел на тучи, мог поклясться, что мгновение на него смотрело лицо. Лицо с белой бородой и пронзительными синими глазами.

— Зевс, — позвал он. — Я знаю, что ты смотришь на меня!

Тучи снова сомкнулись, и гром зарычал. Если боги злились на него, пускай. Амброзий был тут не просто так, и Оракул даст ему нужную информацию.

Должна. Он не уйдет без правды.

Он поднялся на последнюю ступеньку, упал на колени перед мраморным алтарем. Каменные колонны за ним были в десять человек высотой, монолитные и невозможно красивые. Выгнутый потолок скрывал его от взгляда Зевса, но он как-то знал, что король богов хотел подслушать. Оракул позволяла ему.

— Великий Оракул! — он прижал ладони к мраморному полу. Пот стекал по его лбу, капал на пол, облака открылись, и дождь лился с неба. — Я ищу правды.

Она заставила его ждать долгие удары сердца. Он подумал на миг, что она не ответит. Оракул не со всеми говорила. Он был недостоин?

А потом он услышал шаги. Тихие. Мягкие. Слишком легкие для пожилой женщины. Он поднял голову, и его рот раскрылся от видения перед ним.

Она была юной. Оракул была красивой женщиной с медной кожей и эбонитовыми волосами. Ее изящные пальцы двигались по бокам, словно играли на лире. Ее тонкий пеплос открывал гибкое тело под ним, но как-то казалось неправильным смотреть на ее румяную кожу.

Она была не просто женщиной.

Она была рупором богов.

Оракул прошла к алтарю, встала за ним, тени кружили в ее темных глазах. И он видел в них мир. Века знаний и огромное бремя на ее плечах, которое она носила каждый день.

— Амброзий, — сказала негромко она. — Ты поздно.

Его желудок сжался, завтрак бурлил.

— Вы… знаете мое имя?

— Я знаю имена всех. Я знаю, кем будут твои дети, кем был твой далекий праотец. И я знаю, почему ты тут, — она подняла одну из трепещущих ладоней и указала туда, откуда он пришел. — Я не дам тебе ответы, которые ты ищешь.

Нет. Это не могло быть, ведь он пересек страну, чтобы попасть сюда.

— Я отдал все, чтобы узнать ответы от вас.

— И ты выживешь без них, — она отвернулась от него. Ее пеплос трепетал от ветра, двигался так, словно она плыла в прозрачной воде.

— Постой! — закричал Амброзий. Ему нужно было убедить ее. Заставить ее понять. Но как ему убедить Оракула?

Она знала все. Она видела его путь и все возможные пути. Но чем он мог ее убедить?

Он потянулся к цепочке на шее и снял ее через голову. Этого было мало, но он был готов этим заплатить. Капля янтаря содержала внутри крохотную ракушку. Невозможное создание, такого он еще не видел.

Это было моего деда и его деда до этого. Я расстанусь с этим, если поделитесь знаниями.

Она оглянулась на кулон, который он держал.

— Я не хочу твою безделушку. Ты не знаешь, что эта информация сделает с тобой. Ты не знаешь, чего будет стоить история.

— Я заплачу все.

— Хранитель врат Царства мертвых порвет твою душу, когда ты попытаешься войти в тот мир. Тебя заставят проплыть по всем рекам Царства мертвых, от боли до печали, а потом они бросят твою душу в Тартар, и Титаны будут пировать ею, — ее темные глаза открывались все шире с каждым словом.

Амброзий будто тонул в тех темных глазах. Она ощущала сейчас его душу. Она могла принести его судьбу быстрее, чем было спланировано на нити его жизни.

Он сглотнул.

— Тогда я принимаю наказание.

— Ты обрекаешь свое потомство.

Он развел руками.

— У меня нет семьи.

— Будет, — она вздохнула, но повернулась к алтарю. Она не подняла руки, словно произносила речь, а села на сам алтарь.

Плечи Оракула опустились. Он уперла ладони рядом с бедрами и посмотрела на блестящий пол. Это был портрет побежденной женщины, и каждый художник в Греции отдал бы правую руку, чтобы нарисовать ее.

Амброзий сел у ее ног. Он обвил руками свои колени и смотрел на нее внимательно.

— Оракул Дельфы, мне нужно знать правду истории Аида и Персефоны.

— Зачем, смертный?

— Я прибыл из города Элевсин. Я посвятил жизнь служению Персефоне и Деметре, но… — следующие слова обрекут его навеки. Он знал. Если Персефона не убьет его, это сделает ее мать, Деметра. — Я не верю, что история — правда.

— Почему? — Оракул смотрела на него темными глазами. — Почему ты не веришь истории, когда ты — простой смертный, а они — боги?

— Потому что я не верю, что Вестница Смерти осталась бы с Аидом. Думаю, она достаточно сильная, чтобы уйти от него, но в историях говорится, что она любит его, — слезы выступили на глазах Амброзия. Эмоции бушевали сильно, Оракул тянула силу из его мыслей. — Если бы я боялся кого-то, если бы меня украли из моей семьи и изнасиловали, я бы никогда не полюбил их.

Слезы выступили в темных глазах. Они покатились по ее щекам, она потянулась к его ладоням.

— О, — прошептала она, сжимая его пальцы. — Я этого не видела.

Он знал, что она видела в его воспоминаниях. Боль, которая не покинет его. Склонив голову над ее пальцами, он прижался лбом к изящным пальцам.

— Я отдал ей